"Ромен Роллан. Николка Персик" - читать интересную книгу автора

монашеские, неприятные, зябко-дрожащие под чешуйчатыми белоглазыми
капюшонами. Сколько рыб! Один несет в каждой руке по карпу или окуню, другой
машет трезубцем с насаженными на него пескарями, у третьего вместо головы -
щука с плотвою во рту, и, распарывая себе брюхо пилой, он рождает рыб без
числа. Меня гадует даже. Иные, распахнув пасть и вглубь засунув пальцы, чтоб
расширить ее еще больше, давятся, запихивая себе в глотку слишком крупные
яйца. Слева, справа монахи в совиных масках с высоты колесниц удят уличных
мальчишек, которые, разинув рот, скачут, как козлята, стараясь поймать и
раскусить на лету орешки или навозные шарики, облепленные сахаром.
А сзади шагает дьявол, одетый поваром, постукивая ложкой суповою об
кастрюлю. Омерзительной смесью он весело кормит шестерых связанных босых
грешников, которые бредут гуськом, просунув меж ребер лестницы уродливые
головы в колпаках бумажных.
Но подожди, увидишь самых важных, вот они, торжествующие вожди. На
престоле из окороков, под навесом из копченых языков едет королева
колбасная, в лоснящемся коричневом венке, в ожерелье из сосисок
дымчатых, которое она перебирает с ужимочкой своими пальцами начиненными. Ее
сопровождает блестящая жирная стража - колбаса белая, колбаса черная, -
вооруженные вертелами. Люблю также этих сановников, у которых вместо
туловища пузатый котел или мясной пирог. Они несут, подобно волхвам, - кто
голову кабана, кто чашу синеватого вина, кто горшок горчицы дижонской. При
звуках труб, литавр, уполовников, сковород, средь общего хохота, - вот,
является, верхом на осле, король рогачей, наш друт Брызга... Так-таки
избрали его. Сидя лицом к хвосту, в высокой чалме, с рюмкой в кулаке, он
слушает, как его телохранители, рогатые дьяволы, сочно рассказывают на
хорошем французском языке, не скрывая ничего, о воцаренье и славе его. Как
мудрец истинный, он не выказывает гордости излишней. Беззаботно он пьет,
заливается. Но когда ему случается проезжать мимо жилища, той же судьбой
отмеченного, он, подняв стакан, восклицает: "Эй, за здоровье твое, собрат!"
Наконец, замыкая шествие, проходит Красота Вешняя. Свежая девушка, розовая,
веселая, с чистым лбом, с цветиками ясными желтого гасника на мелких
локонах. Сережки, сорванные с юного дерева, зеленеют у нее на перевязи,
вокруг маленьких круглых грудей, а на бедре колышется кошель-колокольчик. И,
корзинку в руке раскачивая, высоко подняв брови бледные, широко раскрыв
глаза - цвета лазури утренней, округляя старательно рот, острые зубки
показывая, она голосом тонким поет о ласточке незабывчивой. Подле нее, на
повозке, которую тянет четверка больших белых волов, сидят другие весенницы
- красивые, крупные девицы и девочки в нельстивом возрасте, словно слепые
деревца, ростки пустившие, туда, сюда, в каждой не хватает кусочка; но,
впрочем, волк остался бы доволен... Дурнышки хорошие! Они держат в руках
клетки с перелетными птицами или же, нашаривая в корзине королевы-весны,
бросают в толпу гостинцы, сверточки легкие с чепцами и платьицами, орешки,
судьбу записанную, любовные стишки, а то - рога.
За рынком, перед башнею девы спрыгивают с повозки и на площади танцуют
с писарями и приказчиками. Между тем масленица и король рогачей продолжают
свой блистательный путь, останавливаясь через каждые двадцать минут, чтоб
сказать человеку истину или же искать ее на дне стакана.


Дай вина, дай вина, дай вина,