"Ромен Роллан. Кола Брюньон" - читать интересную книгу автора

на площади с писцами и приказчиками, в то время как Масленица, Пост и
король рогачей продолжают свое торжественное шествие, останавливаясь
каждые двадцать шагов, чтобы поведать добрым людям истину или узреть ее
на дне стакана...
Пить! Пить! Пить!
Не так же друзей отпустить!
Нет!
Среди бургундцев нет такого дурака,
Чтоб друга отпустил, не выпив с ним глотка.
Но от чрезмерной поливки язык тяжелеет и настроение подмокает. Моего
приятеля Венсана с его свитой я покидаю у новой остановки, под сенью ка-
бачка. День слишком хорош, чтобы сидеть в клетке. Надо подышать свежим
воздухом!
Мой старый приятель, кюре Шамай, приехавший из своей деревни, в те-
лежке с осликом, попировать у господина настоятеля церкви святого Марты-
на, приглашает меня прокатиться часть пути. Я беру с собой мою Глоди. Мы
садимся в его трясучку. Пошел, длинноухий!.. Он такой маленький, что я
предлагаю посадить его в тележку, между Глоди и мной... Тянется белая
дорога. Дряхлое солнце дремлет; оно не столько греет нас, сколько само
греется у камелька. Ослик засыпает тоже и останавливается, погруженный в
думы. Кюре возмущенно окликает его своим колокольным голосом:
- Магдалинка! Ослик вздрагивает, перебирает ножками, виляет между ко-
леями и снова останавливается в раздумье, не внемля никаким разносам.
- Ах, проклятый! Кабы не крест у тебя на спине, - ворчит Шамай, шпи-
гуя ему палкой бедра, - изломал бы я дубинку о твой хребет!
Чтобы отдохнуть, мы делаем остановку у первой же харчевни, на поворо-
те дороги, спускающейся оттуда к белому селению Арм, которое в зеркале
вод острой мордочкой пьет. На соседнем лугу, вокруг высокого, раскидис-
того орешника, подымающего к лучистому небу свои черные руки и свой мощ-
ный оголенный остов, девушки ведут хоровод. Идем плясать!.. Это они при-
несли масленичный блин кумушке-сороке.
- Видишь, Глоди, видишь Марго-сороку, как она уселась в белом жилете,
на краю гнезда, вон там высоко-высоко, и смотрит вниз! Ишь, любопытная!
Чтобы все подцепить своим круглым глазком и болтливым язычком, она пост-
роила себе дом без окон и дверей, на самой высокой из ветвей, открытый
на все стороны. Она и зябнет, она и мокнет, ну так что? Зато ей все вид-
но. Она не в духе, у нее такой вид, словно она говорит: "На что мне ваши
подарки? Дурачье, уберите их вон! Или вы думаете, что если бы мне захо-
телось вашего блина, то я бы не сумела слетать за ним сама? Дареное есть
невкусно. Я люблю только краденое".
- Тогда почему же, дедушка, дарят ей блин с этими красивыми лентами?
Почему поздравляют с праздником эту воровку?
- Потому что в жизни, видишь ли, со злыми лучше жить в ладу, чем с
ними заводить вражду...
- Однако, Кола Брюньон, хорошему ты ее учишь! - ворчит кюре Шамай.
- Я ей не говорю, чтобы это было похвально, я только говорю, что так
поступают все, и ты, кюре, первый. Выкатывай глаза! Когда тебе приходит-
ся иметь дело с какой-нибудь богомолкой, которая все видит, все знает,
всюду сует нос, у которой рот набит злословьем, как мешок, да неужели же
ты, чтобы ее унять, не заткнул бы ей клюв блинами?