"Розмари Роджерс. Распутница " - читать интересную книгу автора

Я стиснула зубы, чтобы они не застучали, и отчаянно попыталась найти слова,
достаточно резкие и спокойные, чтобы привести его в чувство. Если бы папа
или тетя Чэрити услышали то, что он сейчас сказал...
Я не замечала, что вжалась в кресло так, как будто хотела растечься по
нему. Но тут пальцы Фернандо ущипнули меня за щеку. Я громко закричала от
боли и страха.
- Ты боишься мне отвечать, а, маленькая ведьма? О да, я слышал все, что
о тебе судачат! И не думай, что я не заметил, как ты разговаривала с
лошадьми и они становились послушными, и не только лошади - даже тот
свирепый бык, который никого больше к себе не подпускает! У тебя глаза
ведьмы; мне приходится избегать их взгляда и избегать тебя! Какая же ты была
навязчивая, все время тогда нас преследовала...
Я почувствовала, как во мне поднимается ярость, прогоняя прочь страх. А
затем вернулась способность здраво рассуждать. Фернандо пьян. Сейчас он не
контролирует свои слова и поступки и, вероятно, потом о них и не вспомнит. Я
уже видела раньше, как он поступал с теми, кто пытался ему противоречить, и
сейчас ощущала проснувшуюся в нем, едва сдерживаемую жажду насилия,
подогретую алкоголем. "Будь осторожнее! - предупреждал меня внутренний
голос. - Будь очень осторожна!"
Все еще потирая щеку, я поспешила сделать то, что напрашивалось само
собой. Изобразить смущение и замешательство. Сделать вид, что не слышала или
не поняла большую часть из того, что он говорил.
- Фернандо... зачем ты сделал мне больно? Что ты имел в виду, когда
говорил все эти ужасные вещи? Ты прекрасно знаешь, что я не вправе в
чем-либо обвинять...
На этот раз он буквально поднял меня на ноги и прорычал прямо в лицо:
- Тогда скажи мне: сколько мужиков у тебя было? Ты еще не догнала свою
мать?
Он встряхнул меня так, что мои небрежно заколотые волосы рассыпались по
лицу и плечам. Затем, отпустив так же внезапно, как и схватил, он нехорошо
засмеялся и вновь пустил в ход руки - одна больно сдавила мне грудь, а
другая...
- Нет! - Я думаю, что моя ярость была такой же пылающей, как конец
раскаленной кочерги, которая неожиданно оказалась у меня в руках. Видимо,
Фернандо что-то понял: по моему взгляду было ясно, что я готова его убить
или искалечить, если он попытается вновь ко мне прикоснуться. - Нет и нет! -
почти беззвучно повторила я со всей силой своей ярости и пережитого
унижения. - Пойми, Фернандо: я не Лоретта, я не такая, как моя мать! Я сама
по себе, понял? Я Триста, и мне все равно, что обо мне скажут или подумают -
хоть ты, хоть кто-нибудь другой. Я сама знаю, что сделала и чего не сделала
и что это значит для меня. Когда я... если я позволю мужчине прикоснуться ко
мне... хотя бы поцеловать, то я сама выберу этого мужчину... и время... и...
и место! Но сейчас, я думаю... я считаю, что скорее останусь тем, кто я
есть... или стану монахиней, как Консепсьон Аргуэльо. И если... если твои
манеры обычны для отношений между мужчиной и женщиной, то я предпочитаю не
испытывать этого вновь. Никогда!
- Так ты еще девственница? И ни один мужчина...
Но я уже плакала от разочарования и гнева. Я ненавидела себя за это
проявление слабости, ненавидела Фернандо за то, что он сделал, и в то же
время испытывала к нему жалость. Я жалела его за то, что он наверняка очень