"Мэрилайл Роджерс. Гордые сердца " - читать интересную книгу автора

придя при этом в еще большее замешательство. Хотя она сидела на значительном
удалении от Уилла, его присутствие подавляло ее. Уверенная, что любой кусок,
который она положит в рот, задушит ее, она почувствовала отвращение, увидев,
что Кенуорд несет ей полную тарелку.
Отчаявшись отвлечься, она тщательно рассмотрела каждое из предложенных
ей блюд - фрукты, сыр и черный хлеб. Такая же еда подавалась каждое утро и
почти каждый полдень, а время от времени добавлялся толстый кусок мяса на
хлебе и ломоть жаркого из солонины. Ощущая на себе пристальный взгляд Уилла
и полная решимости тем не менее сохранить спокойствие, она нахмурила брови,
сосредоточившись на мысли, насколько ограничен рацион тех, кто не
принадлежит к знати. Non, вовсе не низшего сословия. Те, кто служил в
замках, по крайней мере те, кого она знала, разделяли остатки более
разнообразной пищи своих хозяев.
Ощущая его присутствие точно так же, как и раньше, Касси признала, что
не в силах отвлечься, и мельком поглядывала на нетронутую еду. У нее не было
аппетита, но ей не хотелось давать своему хозяину еще один повод для упрека.
Стараясь как можно меньше крошить хлеб, она отломила корочку и с трудом
проглотила.
Уилл наблюдал за своей пленницей сквозь полуопущенные веки. Обычно
спокойный, Кенуорд пел ей дифирамбы с первого дня, проведенного вместе, и у
Уилла не было причины придраться к ней. Это его и угнетало. Щепетильная,
благовоспитанная, она своими поступками все время подтверждала свое место в
этом мире, и все-таки он еще раз напомнил себе, что его скромное жилище не
для нее! Самое лучшее, если она исчезнет безотлагательно. Эта истина была
ему очень неприятна, и потому он говорил грубее, чем хотел.
- Если вы больше не намерены есть, - пренебрежительно махнул он в
сторону нарезанных кусков хлеба и сыра, - тогда поговорим о нашем деле -
вашем извинении перед Эдной.
Заморгав от смущения, Касси подняла глаза. Извиняться перед Эдной?
- Вы должны уважать ее, свободную женщину! - Он медленно покачал
темноволосой головой.
Касси совершенно не имела понятия, в чем ее грех. Заметив трепет густых
ресниц, хорошо знакомый ему знак ее растерянности, он захотел смягчить свои
слова. Уилл испытывал глубокую неприязнь к себе и был раздражен, оттого что
эта француженка лишила его покоя, хотя он и славился хладнокровием по
отношению к женщинам. Его веселая улыбка сменилась насмешливой.
- А вы обращаетесь с ней как со служанкой, хотя она трудится вовсе не
по принуждению.
Пораженная столь неожиданной атакой, Касси раскрыла рот.
- Какая от вас польза? - Несправедливые слова кололи, как острое лезвие
кинжала. - Вы готовите, прядете, работаете в саду или по дому - или просто
отдаете приказы другим?
Уилл тотчас же упрекнул себя за пристрастное отношение к девушке,
которая не по своей вине выросла избалованным созданием. Его широкая грудь
распрямилась, и он, глубоко вздохнув, пожалел о своей несправедливости.
Касси привыкла, что братья всегда находили недостатки в ее внешности, и
знала, что этим разочаровывает своих родителей, но никто никогда не обвинял
ее в неумении выполнять рабскую работу.
Впервые за очень долгое время Уилл сорвался:
- Вы считаете своей единственной целью в жизни - служить украшением! -