"Виктор Робсман. Царство тьмы (Рассказы и очерки бывшего корреспондента "Известий") [H]" - читать интересную книгу автора

человека когда-то сильного, кому-то нужного, кого-то любившего и искавшего
счастья на земле.
Подавленный дурными предчувствиями, я поспешил уйти от этого страшного
свидетельства нашей тленной жизни, оставляя хищникам доканчивать свою
работу. Жажда стала {87} мучить меня. Я хотел напиться из обжигавшей мне
руки фляжки, но остатки выкипевшей в ней воды, оказались горячими, как
кипяток. Пламя охватывало меня теперь со всех сторон, как на костре, и
только обманчивые миражи, внезапно возникавшие и исчезавшие, помогали мне
идти, как мечта помогает жить. Я видел где-то близко тихие селения, укрытые
тенистыми садами, и бежал навстречу этому обману. Все мучительней и труднее
было мне переносить жажду, которая вызывала к жизни призрачные реки, и,
всегда обманутый, я все-же бежал к ним, преодолевая усталость. Но скоро силы
мои стали убывать. Слабый и всеми забытый, я повалился в горячий песок и
стал тихо засыпать, как засыпают замерзающие в снегу. И тогда, отовсюду
потекла ко мне вода. Я увидел прозрачные источники и бьющие ключи со
студенной водой. Передо мной открывались мечтательные озера, заросшие
камышем, и дикая утка уносила трепещущую рыбу. Я заглядывал в колодцы,
наполненные до верху водой, и куда только ни обращался мой взгляд - повсюду
бежали веселые ручьи, превращаясь в реки, и уводили меня к морям и океанам.
Теперь уже вся земля была покрыта водой, и я уже не шел, а плыл по этой
широкой воде, которая накрывала меня с головой, как утопленника; я шел ко
дну, и в то же время начинал понимать, что умираю от жажды...

___

От этого опасного сновидения меня разбудили верблюды звоном своих
тяжелых медных {88} колоколов. Погонщики-туркмены, одетые тепло, как при
морозе, принуждали верблюдов садиться на горячий песок. Каким сладостным,
успокаивающим и обновляющим показался мне тогда этот звон, напомнивший о
последней заутрене в Мироносецкой церкви перед тем, как ее снесли
большевики. Видение все еще продолжалось: "Не волхвы ли это на верблюдах
несут дары рожденному Спасителю?" - с замирающим от восторга сердцем думал
я, не умея еще отличить мираж от правды.
Тем временем, туркмены заботливо хлопотали возле меня, обливали всего
меня из боченка водой, поили какими-то настоями трав, - одни против
горячки, другие от столбняка, - смазывали ожоги на лице и руках
простоквашей, и понесли меня на руках к верблюду. Когда они привязывали меня
веревками к верблюжьему горбу, точно хлопковый тюк, я не мог поверить, что
имею дело с разбойниками пустыни, рожденными с ножом в зубах, известными под
страшным названием "басмачи".
Не объясняя направления, они медленно повезли меня к заходившему
солнцу.
- Карашо? - спрашивает меня косоглазый старик с голым бабьим лицом,
раскрывая улыбкой голые десна.
- Спасибо! - отвечаю я, и в то же время хочу понять, куда это они
везут меня? Вот пески переходят в огороды. Потом потянулись заборы из глины,
за которыми стоят в пыли абрикосовые деревья и шелковица. Здесь "басмач"
останавливает верблюда, отвязывает с {89} его шеи звенящий колокол и
тревожно прислушивается: далеко слышно, как кричит паровоз. Он осторожно
снимает меня с верблюда и указывает рукой на пыльную дорогу, которая ведет к