"Виктор Робсман. Царство тьмы (Рассказы и очерки бывшего корреспондента "Известий") [H]" - читать интересную книгу автора

Аня молчала.
Тогда он обернулся к двери и внезапно преобразился.
- Стрелок! - закричал он другим голосом. - Заставь заговорить эту
дрянь!
Я не успел заметить, как Аня рванулась к открытому окну, пытаясь
броситься вниз, но сильным ударом приклада стрелок отбросил ее от окна в мою
сторону; она повалилась на пол, и застонала. Мне стало страшно от мысли, что
я не могу защитить ее, что я должен "сидеть и молчать", когда на моих глазах
совершается {77} преступление. Я должен смотреть безучастно, как сильные
бьют слабого, и как замкнутые гордостью губы женщины обливаются кровью.
Я старался не видеть, как солдаты одевали ее в поношенное синее платье,
точно покойника перед погребением; как натягивали ей на ноги чулки и,
взвалив ее на плечи, на манер убитого зверя, унесли навсегда из дому. {78}


Встреча с пустыней

Лето было в самом разгаре, когда я приехал в Ашхабад. С походной сумкой
за плечами, я шел по этому воспаленному городу, построенному на песке и
окруженному песками Кара-Кума. На юге подымались до небес отроги Копет-Дага,
заслонявшие собой персидскую границу. Как каждому советскому жителю, мне
было приятно и тревожно находиться в такой непосредственной близости с чужой
страной, о которой я знал тогда не больше, чем о загробной жизни.
Я поселился в доме для приезжих, где на большой веранде, ничем не
защищенной от солнца, комаров и ночных воров, были расставлены рядами голые
железные койки, нагревавшиеся за день настолько, что за ночь не успевали
остыть. Посреди двора стояла водокачка, от которой не отходили голые люди,
страдавшие от жары; соблюдая очередь, они осторожно подходили под кран,
вскрикивали от холодной струи и на минуту оживали.
- Раздевайтесь! - закричал на меня человек в трусиках с красивым
лицом южанина. - У нас здесь одетым ходить стыдно, - продолжал человек в
трусиках, приветливо улыбаясь, точно знал меня с детства. Недавно
демобилизованный из армии, он получил назначение заведывать этим пустым
домом, и был {79} вероятно вполне доволен своей службой. Это было заметно по
его шутливой манере говорить с прибаутками, по его расположению к людям. Он
смотрел на свою работу, как на праздное занятие, и не скрывал этого ни от
кого.
Я охотно разделся и стал под кран. Подземная вода обожгла меня холодом,
и я стал зябнуть на солнцепеке.
- Не пугайтесь, - смеялся заведующий домом, - против холода у нас
есть верное средство, - намекая, должно быть, на спиртные напитки; он любил
выпить.
- А вот от жары никаких средств нет...
Веселый и задорный его нрав казалось оживлял даже эту сожженную
ашхабадскую траву и хмурые деревья, покрытые здесь вечной пылью.
Остынув под краном, в мокрых трусиках, с необсохшими телами, покрытыми
точно росой, мы пошли с ним договариваться о помещении.
- Выбирайте себе койку, которая погорячей, - смеялся он, - вот тебе
и все помещение... Дорого не берем, за ночь полтиник, за день три рубля.
Барахло свое неси ко мне на квартиру, чтобы не сперли. Жинка у меня, баба