"Виктор Робсман. Царство тьмы (Рассказы и очерки бывшего корреспондента "Известий") [H]" - читать интересную книгу автора

"любовные штучки" происходят от безделья.
- Все это я узнал на самом себе, когда сам я, по легкомыслию,
пользовался этими {55} устаревшими мещанскими словами и понятиями, выдумывая
"тайну любви", в то время как между мужчиной и женщиной не может быть
никакой тайны. Все ясно: жизнь людей, как и жизнь вещей одинаково подчинена
диамату. Я теперь смеюсь над самим собой, когда вспоминаю о любви, которая
завела меня в болото...
И он, на самом деле засмеялся тем мелким, удушливым, похотливым смехом,
который вызывает брезгливое чувство у неиспорченных людей.
- Глядя на ее задумчивые глаза и небесную печаль, можно было сразу
сказать, что она чужой породы. Но, должен признаться, это нисколько не
повредило красоте ее плеч, груди и прочих частей ее женского тела.
И опять он нехорошо засмеялся.
- Я старался быть к ней ближе, а она от меня - дальше. Я говорил ей
сладкие слова, а она мне - горькие. Я признавался ей в любви, а она мне в
ненависти. И, странная вещь, я привязался к ней от этого еще больше, и уже
не владел собой. Я стал худеть и глупеть. Я подслушивал ее разговоры, как
будто они содержали для меня жизненный интерес. Я засматривал в ее письма,
как будто в них заключалось тоже что-то чрезвычайно важное для меня. Я
тайком ходил за нею следом по улицам и тратил непроизводительно всг свог
время только на нег. И не достигнув цели, я тогда твердо решил, что так
дальше продолжаться не может. Скоро случай помог мне говорить с ней наедине.
Без лишних слов я сказал ей прямо: {56}
- Почему ты избегаешь меня? Разве я не мужчина, а ты не женщина?
Она посмотрела на меня с отвращением и внезапно вскрикнула, точно от
боли.
- Как ты противен мне! - закричала она, и хотела бежать. Но я не
пустил ег. Не считаясь с обидой, я продолжал настаивать на свогм и потянулся
к ней губами, как пестик тянется к тычинке.
- Ты сатана!.. Дьявол!.. Чорт!.. - закричала она с такой силой, что
на улице стал собираться народ.
- Чорт, чорт, чорт!., - кричала она со страхом в голосе, содрогаясь и
вырываясь из моих рук, как будто я на самом деле был чортом. И вырвавшись,
она всг ещг продолжала кричать:
- Как ты мне противен, гадок, тошен, вместе с твоим диаматом!
Он так живо передавал отчаяние этой незнакомой мне женщины, что я
увидел ег перед собой, услышал ег голос, в котором было страшное по своей
глубине разочарование, боль оскорбленной мечты и крик опустошенного сердца.
Все насторожились. Но в это время парторг заговорил о другом - его
пугал рассвет, напомнивший о жарком солнце и знойном дне. Он как будто
боялся не солнца, а солнечного света; это был тот, кто "возлюбил тьму". На
его, всегда равнодушном, лице можно было увидеть выражение страха, когда он
молча показывал рукой на восток, где уже занимался костер. {57}
Небо пылало. Но я не видел неба. Передо мной всг еще дрожали губы
женщины, и где-то рядом жила ег больная оскорбленная душа. Стараясь не
показать волнения, я осторожно спросил нахала:
- Чем же всг это кончилось?
- Ничем... - ответил он небрежно, а потом прибавил:
- Я поместил красавицу в камеру предварительного заключения особого
отдела НКВД. {58}