"Роберта Джеллис. Песнь сирены ("Песня" #1) " - читать интересную книгу автора

въезжая сюда.
Элис замерла в нерешительности, увидев отца занятого с человеком в
доспехах: значит, у приехавшего рыцаря есть какое-то дело к нему. Вильям
ничего не скрывал от нее, но Элис давно уяснила, что иногда лишние знания
обременительны для людей, и поэтому вежливо ждала, хотя явно чего-то хотела
от отца. Вильям сделал знак, и она быстро подбежала к нему.
- Это сэр Раймонд, Элис. Моя дочь, Элис. Молодой человек приехал к нам
по рекомендации короля Генриха из Экса занять место Гарольда... нет,
конечно, более высокую должность, ведь Гарольд не был рыцарем.
- По рекомендации короля?
Вильям слегка нахмурился: в голосе Элис ему послышалась, кроме
удивления, неприязнь. Он делал все возможное, чтобы Элис не видела его
раздраженным, хотя ему бывало доставалось от Ричарда, которому в свою
очередь перепадало от несдержанного Генриха, но это не всегда удавалось.
Вильям взглянул на Раймонда. Выражение лица ошеломленного молодого человека
было довольно глупым; вряд ли человек в таком состоянии способен уловить
какие бы то ни было нюансы разговора.
- Очень любезно со стороны короля подумать обо мне, - сказал Вильям. -
Ричард, должно быть, говорил ему о смерти Гарольда и сэра Питера.
- Станет ли дядя Ричард рассказывать королю Генриху такие вещи? - с
сомнением спросила Элис.
- Вероятно, он сделал это, - ответил Вильям. - Вот, почитай письмо.
Передавая письмо дочери, он незаметно опять взглянул на Раймонда. То,
что Элис умела читать (а это не очень вязалось с ее изысканной
женственностью), иногда было достаточным, чтобы разрушить все иллюзии
какого-нибудь юноши. Но Раймонд не обнаруживал никаких признаков
недовольства. Губы Вильяма дрогнули. Стрела попала в цель и засела глубоко:
молодой человек даже не удивлен, что дочь простого рыцаря грамотна. Сам
Вильям скорее всего остался бы неучем, как и его отец, если бы они с
Ричардом не привязались так друг к другу будучи еще детьми. А поскольку
Ричард абсолютно ничего не хотел запоминать из своих книжек до тех пор, пока
и Вильям не садился за учебу, он стал весьма образованным человеком: умел
читать и писать не только по-французски, но также на латыни и на английском
языке.
При воспоминании о прошлом, пока Элис читала и перечитывала письмо
Генриха, а Раймонд разглядывал ее, губы Вильяма опять дрогнули. Он чуть было
не поссорился с Ричардом из-за этой самой учебы. Вильям совсем не хотел
терять время за такими бесполезными занятиями, как чтение и письмо. А для
чего тогда, спрашивал он, все эти писари, если не для писания и чтения за
своих знатных покровителей? Он очень сердито сказал Ричарду, что тот
насильно хочет заставить его учиться; часами корпеть над книгой или
мучительно выводить знаки на сплошь исписанном пергаменте только для того,
чтобы он не смог превзойти Ричарда в искусстве владения оружием. Ричард
побагровел до корней волос (так было всегда, когда он сильно злился), но не
стал оправдываться. Его темные глаза на мгновение налились кровью. Но потом
это прошло, и вместо гневных молний смех заискрился в глазах; Ричард как бы
признал правоту Вильяма. У него, королевского сына, было несколько
привилегий, и одна из них, он сказал это, усмехнувшись, - не страдать в
одиночестве.
Вильям помнил, как боялся отец, случись ему мальчишкой прекословить