"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

Терзаемый дурными предчувствиями Свиттерс проводил сумасбродную парочку в
путь, а затем покатил в гостиную и припарковался перед Матиссом. Гигантская
синяя ню возвышалась перед ним, точно скальная гряда, лазурные Аппалачи
бугров, выпуклостей и округлостей, топографический макет, сооруженный из
черничного желе, пышно-соблазнительное кобальтовое нагорье, где куртины
диких астр цепляются за склоны холмов, а синие птицы все до одной отведали
кюрасо. Женщина Матисса была обнажена, но не гола, то есть при том, что не
знала ни стыда, ни смущения, бесстыдства в ней не было ни на йоту. И
призвана она была не возбуждать, а внушать благоговение перед бесконечной
синевой нашего конечного мира.
В своем роде она была невиннее Сюзи, мудрее Маэстры - такой женщины
Свиттерс не знавал вовеки, да никогда и не узнает, во всяком случае, так ему
казалось, - и как таковая идеально подходила к тому, чтобы завладеть на тот
момент его мыслями.
Бобби прав, размышлял про себя Свиттерс. Только женофоб и подросткофоб
станет отрицать, что молоденькие девочки - это ульи, пульсирующие
сексуальным медом. С другой стороны, украсть помянутого медку, или обманом
выманить его у пчелок, или рассматривать девочек как ульи и только, или
главным образом как ульи - столь же дурно, если не хуже. (Гигантская синяя
женщина словно закивала в знак подтверждения.) Однако ж и табу к добру не
приводят. Табу - это суеверия, вооруженные клыками, и если над таковыми не
возвыситься, они прокусят мозг и высосут душу. Табу - это стянутый намертво
узел общественных страхов, и если народ надеется обрести свободу, узел этот
должно распутать, рассечь либо вовсе изничтожить. У древних греков была
концепция под названием "съесть табу"; секта агори в Индии использует тот же
подход. На пути к освобождению позлащенные греки и блаженные индусы
намеренно нарушали табу, господствующие в их культуре - все вместе и каждое
в отдельности, - дабы ослабить их путы и уничтожить их власть. То был
эффективный, можно даже сказать, радикальный метод восторжествовать над
страхом, посмотрев в лицо тому, что пугает; заключив его в объятия,
станцевав с ним, поглотив его - и миновав его. Своего рода изгнание демонов.
Так, может, для него самого и, возможно, для общества в целом лучше
было бы и впрямь отправиться в Сакраменто и так или иначе поглядеть табу
прямо в глаза? Так или не так? Или это всего-навсего прихотливая
рационализация в типично Свиттерсовом духе? (Гигантская синяя женщина не
повела и бровью.)

В шесть Свиттерс забеспокоился. В четверть седьмого тревогомашина резко
набрала обороты. За окном было темнее, чем в устричном садке на Стиксе,
заморосил остроносый дождичек. Куда они запропастились? Наверняка что-то
стряслось. Маэстра такая слабенькая, чего доброго, не удержалась и
сорвалась. Бобби, не самый осмотрительный из байкеров, чего доброго, впаялся
в лесовоз. Либо какой-нибудь водитель из тех, которым дела нет до
мотоциклов, да тем более в темноте и под дождем, врезался в них либо
выбросил их на обочину. Они угодили в аварию, точно угодили. Иначе где их
носит-то? Амурные шуры-муры Свиттерс отмел решительно и сразу. Даже Боббина
галантность имеет свои пределы. Она же бабушка, ради всего святого! Она
стара как мир.
Свиттерс уже решил дать им еще минут десять, после чего позвонить в
полицию, как телефон наконец забулькал. Рванувшись к аппарату, Свиттерс