"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

цель. Великая тайна белых - это их смех.
Индейцы Амазонии в целом тяготеют к мрачной серьезности, а кадаки
отличаются нравом особо суровым. Кандакандеро не смеялись. И даже не
улыбались. Ни теперь, ни когда-либо. Смайт предположил, что у Истинного
Народа и жизнь, пожалуй, чересчур "настоящая": слишком страшна и слишком
коротка, слишком тяжка и слишком... прытка. В чем бы ни заключалась причина,
кадак скорее завопит "E = mc2", чем захихикает. За всю историю племени
развеселый хохот ни разу не гонялся за собственным хвостом вокруг костра,
боевая раскраска на лице в жизни ни шла трещинами при широкой ухмылке,
отрыжка вовеки не переходила в гогот, хиханьки да хаханьки не ловили
хрустальных блошек. Взрыв цивилизованного смеха, возможно, показался бы им
нелепым, но забавным - нет. Что такое "забавное", кадаки не знали.
Радикально порывая с инстинктом и наклонностями, Конец Времени
попытался научиться улыбке. Он тренировался в одиночестве, отслеживая
прогресс по отражению в заводи. Когда он впервые улыбнулся для собравшихся
соплеменников, те настолько поразились и преисполнились благоговения, что
половина, трепеща, пала на колени, а остальные убежали и спрятались в
кустах. Когда же он начал экспериментировать со смехом, индейцы месяцами
заснуть не могли. А когда он настоял, чтобы и остальные обучились искусству
ухмылки и смешливого фырканья, у всего племени без исключения едва не
приключился нервный срыв.
Однако шаман упорствовал, даже при том, что понял: его веселье -
бессодержательно, безжизненно, нарочито. Он чувствовал: необходимо сменить
установку; неизменный накал напряженности, отличающий кандаканде-ро, следует
смягчить и умерить. ("Истинный народ мира, расслабьтесь!") Незадолго до
визита Потни Смайта Конец Времени как раз начал сознавать, что белые смеются
не по обязанности, не по расписанию, не для того, чтобы угодить богам; что
мистичное "ха-ха-ха" производится не самостоятельно, его необходимо
спровоцировать; что некие внешние случайности, зачастую незримые, вызывают в
них смех.
В первую встречу, где Ямкоголовая Гадюка играл роль переводчика, Смайт
попытался помочь колдуну понять сущность комического. "Разумеется, о
материях более тонких, таких, как ирония, и речи не шло; нет, здесь
требовался более прямой, приземленный подход - подростковый юмор.
Разумеется, подростковый юмор по большей части сексуального либо
"сортирного" плана, а в восприятии кадаков в телесных отправлениях нет
ровным счетом ничего смешного. Табу у них совершенно иного плана. С таким же
успехом можно попросить их похихикать над небом".
И все же Смайт чувствовал, что Конец Времени достиг каких-никаких
успехов в области легкомыслия, хотя и очень сомневался, что шаман и его
соплеменники способны понять такую вещь, как шутку.
- То же можно сказать о религиозных основах и политических доктринах, -
встрял Свиттерс.
В качестве вознаграждения Смайту за помощь в овладении веселостью
уродливый шаман предложил встретиться с ним снова на следующий день. Более
того, Смайту будет позволено взглянуть на шамана лицом к лицу: во время
первой встречи колдун прятался за сплетенной из травы ширмой. Разумеется,
без подвоха не обошлось. Прежде чем Смайту позволят взглянуть на легендарную
пирамидальную полову, нечистому англичанину предстояло доказать, что он того
достоин, перед целым сборищем проводников, владык, надсмотрщиков, советчиков