"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

глубокие, а прямодушных повергает в отчаяние. Потому характеристику, данную
ему Бобби в тот вечер в Бангкоке - охотник за чистотой, - он почти не
вспоминал. И теперь, два года спустя, на борту утлой посудины, плывущей по
перуанской Амазонке, катая по палубе опрокинувшегося на спину пятнистого
звереныша и размышляя про себя, размышлял он не столько о своем
предположительном влечении к невинности сколько о своем бесспорном влечении
к Сюзи, будучи более или менее уверен, что это - не одно и то же.
Подобно многим современным шестнадцатилетним подросткам Сюзи стояла на
том перекрестке, где сходятся невинность и искушенность - примерно так же,
как оливковая Абухао сливается с сигарного цвета Укаяли - поначалу
хаотически, смешивая контрастные оттенки и противоборствующие течения.
Безвозвратно кануло в прошлое то время, когда стоило бы привить Сюзи его
выдуманной сывороткой от взросления. Скорее всего это оказалось бы ошибкой
на любой стадии. Представителям рода человеческого застой не на пользу.
Безусловно, если личности развиваются и совершенствуются, они претерпевают
ряд предположительно желанных изменений, но во вселенной, в основу которой
заложено постоянное движение, даже перемена к худшему, пожалуй,
предпочтительнее отсутствия всяких перемен. Разве неподвижность - не признак
живой смерти?
В любом случае, дабы оценить все перемены в Сюзи, Свиттерсу
понадобилось представить себе, какова она была вначале. Изначально ему
пришлось напрячься, вспоминая подробности их первой встречи. После ему
пришлось прикладывать немалые усилия к тому, чтобы перестать вспоминать. И
все эти душевные борения о Сюзи многократно умножались, усиливались и,
возможно, провоцировались кокой.
Четыре года назад, будучи в отпуске, по пути в Сиэтл Свиттерс завернул
в Сакраменто - по просьбе матери, дабы познакомиться с ее новым мужем и
падчерицей. Муж, преуспевающий оптовый торговец "железом", открыл дверь,
поболтал с ним минуту-другую, а затем направил его к материнской гостиной.
Дверь была приоткрыта. Из комнаты доносились голоса. Свиттерс стукнул в
дверь и уже устремился было внутрь, как мать, пронзительно взвизгнув,
преградила ему путь.
- Нет-нет, туда нельзя! Она примеряет тренировочный лифчик!
Свиттерс застыл на месте, на мгновение опешив, а в следующий миг
преисполнился любопытства и глубоко задумался.
- О, в самом деле? А чему лифчик тренируется?
Раздался взрыв безудержного, самого что ни на есть восхитительного
хихиканья - можно даже сказать, девичьего хохота, - и стройная фигурка, что
до сих пор стояла спиной к двери, грациозно полуобернулась взглянуть на
гостя. Взметнулась и опала завеса прямых и светлых волос - точно у принцессы
из книжки. Она была босиком - о, Свиттерс отлично это помнил! - и на
ноготочках поблескивал светло-розовый, "детский" лак. Длинные ноги были
обнажены до бедер - наводящих на мысль о сыре бри, - а выше прятались в
белые хлопчатобумажные шорты, туго натянутые на попке, да такой круглой, что
Христофор Колумб мог бы использовать одну из выпуклостей в качестве
наглядного пособия, а второй, как мячиком, сбивал бы кегли в итальянской
игре "бочи". Под тканью просматривались очертания трусиков. Выше талии на
ней не было ничего, кроме изящной белой сбруйки, с которой свисали
магазинные ярлычки и целлофан; собственно, лифчик она не то чтобы надела, но
держала на расстоянии нескольких дюймов от груди. В таком положении он