"Мишель Рио. Архипелаг" - читать интересную книгу автора

встать. Лицо его распухло. Нос и губы кровоточили. Никто, даже самые
раболепные его прислужники, не сделал к нему ни шагу. Пережитое им двойное
унижение разом ввергло его в одиночество. Он стоял потерянный, жалкий, не
зная, что делать, что сказать, вымаливая хоть один дружелюбный взгляд, и,
вытирая тыльной стороной ладони кровь, только размазывал ее по лицу. До сих
пор болван Орас был мне просто безразличен, но это зрелище меня возмутило. Я
подошел и протянул ему носовой платок.
- Не три. Промокни губы платком и держи его у носа. Медпункт, наверно,
еще открыт. Я тебя провожу.
В коридоре по пути в медпункт Орас, которого все еще пошатывало,
заплакал. Я догадывался, почему он плачет: не потому, что болят рассеченные
губы, даже не потому, что его публично унизили, а потому, что его предали
те, кого он считал друзьями, - неизбывная порода бездушных прихвостней,
стадо почитателей сиюминутного успеха и внешних атрибутов, которых, быть
может, оправдывает смутный страх перед их собственным ничтожеством. Орас
несомненно впервые в жизни оказался в одиночестве, вдали от пустопорожнего
льстивого шума, на котором зиждилось его самосознание, и он плакал в темноте
как ребенок.
У входа в медпункт я позвонил, и мы вступили в просторную и удобную
приемную. Немного погодя раздался стук высоких каблучков, и дверь, ведущая
из приемной в медкабинет, открылась. До этой минуты я видел новую медсестру,
мадемуазель Аткинс, только издали, во дворе или в парке, потому что с тех
пор, как она сменила почтенную Дороти Фирмен, престарелого дракона,
несколько месяцев назад отправленного в отставку manu militari (С
применением силы, насильно), несмотря на его громкие протесты, у меня не
было нужды обращаться за медицинской помощью. Мадемуазель Аткинс казалась
мне хорошенькой, что, кстати, подтверждали все ее пациенты. Кроме того,
говорили, что она веселая, с юмором, приветливая и охотно поддерживаете
отношениях с самыми старшими и наиболее представительными учениками
атмосферу чисто словесного и ни к чему не обязывающего флирта. Некоторые
сумасброды по наивности принимали это исключительно на свой счет и даже
немного задирали нос. Со времени появления мадемуазель Аткинс статистика
неопасных заболеваний тревожно возросла, причем рецидивы носили хронический,
а эпидемия чисто локальный характер. Короче говоря, мадемуазель Аткинс
пользовалась популярностью, что неудивительно в местах скопления подростков,
где самой заурядной юбке заранее обеспечена всеобщая благосклонность. Но
когда я увидел медсестру в дверном проеме, она вовсе не показалась мне
заурядной. И я понял, что искусительной ролью, какую она играла в
коллективном сознании учеников Hamilton School, она обязана отнюдь не только
тому, что других женщин вокруг нас нет или они далеко. Мадемуазель Аткинс
было лет двадцать пять, и она была восхитительна. В отличие от Александры
Гамильтон, в ее образе не было ничего погибельного и недоступного, и к более
или менее выраженным простодушно похотливым мечтам, которые она неизбежно
порождала в неокрепших умах общавшихся с ней мальчишек, всегда примешивалась
искренняя симпатия. Если я и был немного взволнован, то отнюдь не оробел.
Едва взглянув на своего будущего пациента, она стала разглядывать меня с
настойчивостью, которая в конце концов показалась мне странной.
- Поверьте, мадемуазель, это не я привел его в такое состояние, -сказал
я.
- Вы меня неправильно поняли, - ответила она с улыбкой. -Так что же с