"Мишель Рио. Архипелаг" - читать интересную книгу автора

ним такое случилось?
- Он наступил в клубе на шнурок собственного ботинка, упал и ударился
об
угол бара.
- Очень неловко с его стороны, тем более что ботинки у него без
шнурков. Но все бывает! Очевидно, он перебрал отвара ромашки, который вам
подают в этом злачном месте.
- Очевидно.
- Входите же.
- Нет, я пойду.
- Почему? Поболтайте со мной. Вы же видите, ваш приятель говорить не
может.
И в самом деле, вопреки своему обыкновению, Орас не произнес ни звука,
сосредоточенно пытаясь скрыть слезы в присутствии женщины. Впрочем, если бы
он и захотел говорить, ему это вряд ли удалось бы: губы его заметно распухли
и, наверно, сильно болели. Мадемуазель Аткинс отступила в глубь комнаты, и
мы вошли. Здесь, как в любом врачебном кабинете, было очень жарко. Уложив
Ора-са на высокую, обтянутую кожей кушетку, мадемуазель Аткинс поставила
возле стеклянного столика перед ней табурет. Я сел на стул. Сестра вышла в
заднюю комнату, оставив дверь открытой. Я машинально проводил женщину
взглядом. И вздрогнул, увидев кое-что в соседней комнате. Прямо против двери
на плечиках висели юбка, блузка и жакет. Медсестра возвратилась с целой
охапкой пузырьков, коробочек и пакетов хирургической ваты, которые
разместила на столике. Ее белый, до колена халат с короткими рукавами
перестал быть для меня обычной униформой. Сев на табурет у изголовья Ораса,
мадемуазель Аткинс закинула ногу на ногу. От этого движения халат, две
нижние пуговицы которого были расстегнуты, распахнулся и ниспадающие по
бедрам полы высоко обнажили ее ноги - на них упал резкий свет лампы,
направленной на кушетку. Сестра стала протирать и обрабатывать лицо Ораса
удивительно мягкими и точными движениями. Вдруг она приостановилась, окинула
взглядом свои длинные обнаженные ноги и тут же откровенно посмотрела на
меня - при этом на ее лице не выразилось никаких чувств. Потом она снова
принялась за дело. Своей позы она, однако, не изменила. Ошеломленный, я не
знал, должен ли включиться в игру и, уже не стесняясь, разглядывать ее, или
мне надо извиниться и выйти. Я остался, потому что игра мне нравилась, мне
было любопытно, и еще я боялся показаться смешным, но при этом никак не
решался показать свое соучастие и, всячески стараясь придать своему взгляду
выражение учтивой скромности, на деле исподтишка на нее косился. Кончив
возиться с Орасом, мадемуазель Аткинс встала и подошла к столу.
- Через несколько дней никаких следов не останется, - сказала она ему,
начиная писать. -Я освобожу вас от ближайших уроков не столько по
медицинским показаниям, сколько чтобы пощадить ваше самолюбие. Послезавтра
вы уедете на каникулы, так что пропустите вы немного. Объясните родителям,
что такого рода обхождение не предусмотрено обычной педагогической системой
колледжа. И придумайте более правдоподобное объяснение, чем история со
шнурками.
Она протянула Орасу подписанную ею справку об освобождении от занятий.
Он с трудом пролепетал невнятное "спасибо" и направился к двери. Я шагнул
было за ним.
- Задержитесь на минуту, пожалуйста, - попросила мадемуазель Аткинс. -