"Семен Ефимович Резник. Вместе или врозь? (Судьба евреев в России)" - читать интересную книгу автора

Но не тем путем пошла Россия. Она стала бороться с "переполнением
русской школы евреями" с помощью процентных норм, окончательно узаконенных в
1887 году в так называемых Временных правилах, которые остались постоянными
до самой революции. Более дикую, более откровенную и циничную дискриминацию
трудно себе представить. Не случайно правительство постеснялось опубликовать
эти меры, объясняя тем, что якобы "опубликование общих ограничительных для
евреев постановлений могло бы быть неправильно истолковано" (стр. 271).
Приводя это высказывание - снова без всякой критики, - Солженицын, видимо,
не замечает, сколько в нем лицемерия. Правительство боялось правильного
истолкования своих постановлений, потому и пыталось их скрыть!
Солженицын понимает, что "динамичной, несомненно талантливой к учению
еврейской молодежи - этот внезапно возникший барьер был более чем
досадителен, - он вызывал озлобление грубостью примененной административной
силы" (стр. 273). Но отношение самого Солженицына к этой силе если не вполне
одобрительное, то снова сочувственное. Оказывается, "на взгляд "коренного
населения" - в процентной норме не было преступления против принципа
равноправия - даже наоборот", и "процентная норма была несомненно обоснована
ограждением интересов и русских и национальных меньшинств (! - С.Р.), а не
стремлением к порабощению евреев" (стр. 273). А чтобы совсем "успокоить"
читателей, автор посвящает несколько страниц рассуждениям о том, что
"реально - осуществление процентной нормы в России имело много исключений"
(стр. 274). Не так-де была страшна эта процентная норма, как ее малюют! Вот,
например, в Одессе, "где евреи составляли треть населения, в 1894 году в
наиболее престижной ришельевской гимназии состояло 14 % евреев, во 2-й
гимназии - больше 20 %, в 3-ей - 37 %, во всех женских гимназиях - 40 %, в
коммерческом училище - 72 %, в университете - 19 %" (стр. 275).
Перепроверять и анализировать эти и подобные цифры неинтересно, ибо они
говорят о прямо противоположном тому, что видит в них Солженицын. Меры
властей по ограничению доступа евреев к образованию в конце XIX - начале XX
веков были столь же нелепы и неэффективны, как и меры по насаждению такого
образования в начале XIX века. Те и другие были вызваны одними и теми же
предрассудками и наносили колоссальный вред не столько евреям, сколько самой
России: ее культуре, экономике и больше всего - нравственному здоровью
общества. Ну а евреи, - те из них, кто всерьез хотел учиться, в конце концов
своего добивались: либо преодолевали барьер процентной нормы, либо поступали
в заграничные университеты, либо занимались приватно и сдавали экзамены
экстерном, а некоторое - не самые нравственно чистоплотные - шли на то,
чтобы смыть с себя клеймо еврейства в церковной купели.


Погромы

Погром. Страшное слово - одно из первых, каким русский язык обогатил
другие ведущие языки мира. Погром - это не только ломы и колья, разбитые
дома и разграбленные магазины, вспоротые перины и животы беременных женщин,
проломленные черепа и горящие синагоги, разодранные и втоптанные в грязь
священные свитки. Погром - это вопли страха и отчаяния, тонущие в глумлении
и хохоте пьяного разгула. Погром - это пиршество вседозволенности, циничное
и наглое торжество грубой силы, попрание всех табу, какие наложили на
человечество тысячелетия развития культуры и цивилизации. Это возврат к