"Семен Ефимович Резник. Вместе или врозь? (Судьба евреев в России)" - читать интересную книгу автора

М. Пуришкевич у Солженицына воркует по голубиному: ""Мы не обвиняем всего
еврейства, мы мучительно хотим истины" об этом загадочном, странном
убийстве. "Существует ли среди еврейства секта, пропагандирующая совершение
ритуальных убийств... Если есть такие изуверы, заклеймите этих изуверов", а
"мы боремся в России с целым рядом сект" своих" (стр. 447).
Истинный смысл ссылок на воображаемые еврейские секты, покрываемые
всеми остальными евреями, объяснил граф Мордвинов, а после него еще более
четко и ясно - замечательный ученый-гебраист Д. А. Хвольсон.[66] Однако иные
рецензенты, ослепленные громким именем Солженицына, с готовностью
солидаризируются уже не с ним, а с самим Пуришкевичем - его "мучительным
хотением истины".
Что здесь разумеется? Не сразу и разберешь - кто кого "клеймил"?
Но ничего мудреного за этим пассажем нет. Каждая из сторон на суде
пыталась подорвать доверие к свидетелям другой стороны, укрепляя доверие к
своим, что само по себе нормально и естественно для состязательного
процесса. Вопрос в том, кто были эти свидетели и какие средства пускались в
ход для их выгораживания или компрометации.
Обвинители, обязанные найти и затем добиться осуждения преступников, из
кожи вон лезли, чтобы выгородить истинных убийц Андрюши Ющинского, то есть
Веру Чеберяк и ее сообщников. Они пытались скомпрометировать частных
расследователей - Красовского и Бразуль-Брушковского, которые бескорыстно и
честно выполнили их работу. Они же сделали все, чтобы не допустить к
присутствию на суде ключевого свидетеля Амзора Караева (заблаговременно
сосланного в Сибирь и там еще для верности арестованного по тайному приказу
из Петербурга, чтобы не сбежал и не объявился в Киеве). Другой ключевой
свидетель, Сергей Махалин, дал на суде убийственные показания о том, как
брат Веры Чеберяк Петр Сингаевский посвятил его и Караева во все детали
совершенного преступления. Но, чтобы посеять у присяжных сомнения в
правдивости показаний Махалина, его пытались скомпрометировать мнимыми
связями с охранкой. Через несколько лет, уже после революции, ему это стоило
жизни.

Мендель Бейлис с семьей

А защита, в противовес этим маневрам, опираясь на показания свидетелей,
доказывала, что Чеберяк, Сингаевскому и Рудзинскому место на скамье
подсудимых, что лжесвидетель Казимир Шаховской, фонарщик, показывавший, что
он сам видел, нет, не видел, а слышал от мальчиков, нет не сам слышал от
мальчиков, а жена его слышала, и т. д., что "еврей с черной бородой" тащил
Андрюшу, - так вот этот свидетель не просыхает от пьянства, и мальчики,
игравшие с Андрюшей незадолго до его исчезновения, этих сказок не
подтверждают. (Путаные показания Шаховского и его жены - это практически все
так называемые улики против Бейлиса, которые за два с половиной года сумело
наскрести и намести по сусекам официальное следствие!)
Вот таким был "неотклонный накал" этого процесса, который Солженицын не
стесняется прокомментировать словами В. В. Розанова из его пасквильной,
откровенно расистской книжицы под названием "Обонятельное и осязательное
отношение евреев к крови": "Железная рука еврея... сегодня уже размахивается
в Петербурге и бьет по щекам старых заслуженных профессоров, членов
Государственной Думы, писателей" (стр. 447)