"Семен Ефимович Резник. Вместе или врозь? (Судьба евреев в России)" - читать интересную книгу автора

Солженицына не найти - куда только девалось литературное мастерство автора
"Ивана Денисовича" и "Гулага". Нобелевский лауреат по литературе кормит
читателя бюрократической сухомятиной. Конечно, он негативно высказывается о
мерах, которыми кантонистов обращали в христианство, называя их (меры) "не
христианскими". Но тотчас вклинивает для "баланса": "Однако и рассказы о
жестоко насильственных обращениях в православие, с угрозами смерти
кантонисту, и даже с массовым потоплением в реке отказавшихся креститься,
рассказы, получившие хождение в публичности последующих десятилетий, -
принадлежат к числу выдумок. Как пишет старая Еврейская энциклопедия, эта
"народная легенда" о якобы потоплении нескольких сотен евреев-кантонистов
родилась из сообщения немецкой газеты, "что когда однажды 800 кантонистов
были погнаны в воду для крещения, двое из них утопились"". (Стр. 103).
Забудем на минуту о смысле сказанного, обратимся к слогу. Чего стоят
хотя бы рассказы, "получившие хождения в публичности". Погружаясь в эту
вязкую, крючкотворную "прозу", трудно отделаться от ощущения, что самому
автору было стыдно такое писать. Ведь (возвращаясь к смыслу) что собственно
он хочет сказать, выудив из тысяч и тысяч фактов, относящихся к еврейской
рекрутчине, только один, и только потому, что этот единственный факт -
недостоверен! Оказывается, не 800 детей утопилось, а только двое. Остальные
798, что "были погнаны в воду", благополучно доплыли до благословенного
православного берега! А все остальное - от лукавого. "Очевидно, был расчет и
самим крестившимся, позже, в оправдание перед соплеменниками, преувеличивать
степень испытанного ими насилия при обращении в христианство, тем более, что
после перехода они получали некоторые льготы по службе" (стр. 103).
Вот как оно получается в "сбалансированном-то" изложении! Не
издевательства, не избиения, не бесконечное надраивание до блеска отмытых
казарменных полов (да чтоб на голых коленках, обдираемых до самой кости, с
последующим нагноением ран, не заживавших неделями), не выматывание
последних силенок расчетливым лишением сна побуждали отроков изменять вере
отцов - их, оказывается, соблазняли "некоторые льготы по службе"! (Да, были
и льготы. Еврею, принявшему православие, кроме привилегии не подвергаться
дальнейшим мучениям, выдавалось наличными тридцать целковых, о чем с
возмущением писал Лесков, указывая на прямую аналогию с тридцатью
серебренниками, полученными Иудой за предательство Иисуса.[52])
Невольно задаешься вопросом - верит ли сам Александр Исаевич своей
"сбалансированности"? Если бы верил, то откуда бы проистекал этот слог,
похожий на бубнение пойманного на каком-то малоприличном занятии школяра.
Это же СОЛЖЕНИЦЫН, умеющий жечь глаголом сердца читателей не хуже Герцена
или Лескова. Непреклонная вера в свою правоту, в высоту своей моральной
позиции, оттачивала его перо, поистине приравнивая к штыку. В этой книге
такой веры нет, написана она затупившимся, погнутым пером, вялой, нетвердой
рукой. Потому так тягостно и неловко ее читать.
Но и опустив глаза долу, автор продолжает гнуть все ту же якобы среднюю
линию (среднюю между волком и ягненком, между козой и капустой, между
невинным зэком и пытающими его гебистами). "По статистическим данным
военно-учетного архива, в 1847-1854, годах наибольшего набора
евреев-кантонистов, они составляли в среднем 2,4 % ото всех кантонистов
России, то есть доля их не превышала пропорциональной доли еврейского
населения в стране, даже по заниженным кагалами данным для тогдашних
переписей", читаем в книге (стр. 103).