"Герберт Розендорфер. Большое соло для Антона" - читать интересную книгу автора

прикрученное, но прежде всего тем, что обиженно реагировал на то, что другие
не замечали его болезни. Само собой разумеется, это чувствовали на себе те,
кто имел несчастье в это время общаться с Антоном Л. Чаще всего при этом
страдал сосед Антона Л. по кабинету. По причине того, что болезни Антона Л.
слепая классическая медицина не признавала или признавала редко, Антон Л.
был вынужден ввиду отсутствия медицинской справки во время своих квартальных
вялопротекающих хворей почти всегда ходить на службу. Соседи по кабинету,
которые, как уже упоминалось, часто менялись, время от времени предлагали
различные методы в тот самый день, когда на Антона Л. наваливались его
болезни, о которых он, конечно же, рассказывал с большим сожалением.
Некоторые коллеги его рассказы пропускали мимо ушей, игнорировали. Некоторые
все превращали в шутку, и, что действительно серьезно разозлило Антона Л.,
один дал себя, так сказать, заразить - у него высыпала подкожная сыпь, он
заболел набуханием солнечного сплетения и превзошел Антона Л. в нервном
грибе.
Уже вскоре после того, как он встал из постели, Антон Л. почувствовал в
солнечном сплетении угрожающие раскаты. Сейчас, в без пятнадцати девять,
Антона Л. начало заполнять сознание того, что он снова заболел. "Я не пойду
сегодня в финансовое управление, - сказал он себе (один день можно было
отсутствовать и без справки). - Я позвоню".
Телефон стоял в гостиной. Антон Л. из осторожности постучал. В ответ не
раздалось ни шороха. Он зашел в гостиную. Гардины были все еще опущены.
Антон Л. не решился (ведь он и так зашел без приглашения в гостиную) эти
гардины поднять. Поэтому он щелкнул выключателем. Свет не загорелся. Он
пощелкал выключателем несколько раз. Свет не загорался. Антону Л. все-таки
пришлось поднять гардину. Телефон стоял на письменном столе господина
Хоммера, и его господин Хоммер использовал лишь изредка. (Он писал в год
одну открытку с выражением соболезнования, а может быть, даже две; больше он
ничего не писал.) Письменный стол достался господину Хоммеру из списанного
инвентаря финансового управления, потому что господин Хоммер тоже раньше
трудился в финансовом управлении. (Именно поэтому Антон Л. и попал в
комнату, сдаваемую господином Хоммером. А с другой стороны, именно поэтому
господин Хоммер отказался от своего принципа сдавать комнаты только лицам
женского пола.) На большом, тяжелом и темном письменном столе ничего не
стояло, кроме телефона. Рядом с ним лежала тонкая тетрадь: генеалогические
таблицы английской семьи из телесериала.
Номер финансового управления Антон Л. знал наизусть. Он снял трубку.
Гудка не было. Антон Л. несколько раз нажал на рычаг - ничего. Но он
все-таки набрал номер финансового управления. Линия по-прежнему молчала. И
это в ответ больному человеку, у которого опухало солнечное сплетение. Антон
Л. положил трубку на рычаг. Вполне вероятно, что молчание телефона связано с
отсутствием тока в сети. Было уже почти восемь часов. Теперь уже Антон Л. не
мог идти на службу. Ему нужно было спуститься вниз к телефонной будке. Антон
Л. взялся за шнур гардины, чтобы снова аккуратно эту гардину опустить. Его
взгляд упал на другую дверь гостиной, на ту, через которую он не заходил.
Эта другая дверь вела в комнату Марианны. Он осторожно подошел и постучал.
Никто не ответил. В ту комнату он не заходил никогда. Он медленно нажал на
ручку. В комнате было темно, но напротив двери можно было различить кровать.
Она была разостлана, но в ней никто не спал.
"Значит, все-таки правда, - подумал Антон Л - Они наверняка отправились