"Герберт Розендорфер. Большое соло для Антона" - читать интересную книгу автора

Л. сделал такой вывод, потому что больше ее не слышал).
Дочь вообще появлялась редко. Причина была в ее болезни. Дочь звали
Марианна, и у нее была ничем не излечимая аллергия на одежду. Господин
Хоммер зафиксировал в условиях поднайма, что квартиросъемщик не может
испытывать к обстоятельству, что его дочь постоянно показывается лишь
неодетой, ни отвращения, ни каких бы то ни было похотливых чувств. Марианна,
само собой разумеется, никогда не появлялась на улице, а кроме того, Хоммеры
по возможности старались предотвратить ее выход из комнаты. Но избежать
этого удавалось не всегда. Поначалу Антон Л. время от времени встречал ее в
коридоре. Ввиду того, что Антону Л. нельзя было поставить при этом в вину ни
видимого проявления похоти, ни отвращения, господин Хоммер со временем
перестал стесняться Антона Л. (Сама Марианна не смущалась с самого начала).
Поэтому уже с давних пор Марианне было позволено раз или два в неделю
смотреть вместе со всеми телевизор. В эти дни она сидела совершенно голая на
софе, Антон Л. пользовался случаем, что господин Хоммер таращился в аппарат,
и в свою очередь таращился на едва ли что-то чувствующую, но ни в коем
случае не непривлекательную дочь. То, что при этом от его внимания
ускользало многое из связей в английских семейных раздорах, было понятно.
Вчера вечером Марианна телевизор не смотрела. Может быть, она
неожиданно победила свою аллергию часов в пять утра, и Хоммеры на радостях
по этому поводу и, вероятно, чтобы воспользоваться улучшающимся состоянием
дочери, отправились на спонтанную прогулку?
Было уже тридцать пять минут девятого. Антон Л. выпил кофе. На завтрак
он обычно ничего больше не ел. Как правило, голод он чувствовал часам к
десяти. В это время он имел обыкновение приносить себе из столовой бутерброд
с колбасой и бутерброд с сыром, а также стакан яблочного сока, то есть из
временного лотка, который хозяйка столовой устанавливала в холле. Сама же
столовая всегда открывалась лишь в половине двенадцатого.
Антон Л. снова вышел на веранду. Игуана Соня за прошедший час так и не
пошевелилась. Антон Л. подошел к касательной, по которой скользил ее взгляд,
и посмотрел на животное. Тонкая, как лезвие ножа, продольная складка
удивительных размеров свисала у него от подбородка до лап, или у нее, у
Сони. Маленький кружок пульсировал за ушами, вернее, за тем местом, где у
нормального животного следует искать уши. Десять минут девятого. Если бы
Антон Л. вышел прямо сейчас, он бы пришел не с таким уж большим опозданием,
что могло бы броситься в глаза кому-нибудь из начальства.
Антон Л. был еще и периодическим ипохондриком. Через неравномерные
промежутки времени его одолевали мнимые болезни. Ипохондрические периоды не
совпадали с периодами чрезвычайной чистоплотности, но иногда накладывались
друг на друга. Когда Антон Л. впадал в свой болезненный период, любой
прохладный, а также любой теплый ветерок становились для него опасными.
Например, от определенного сорта овощей у него появлялась под кожей
невидимая сыпь или от слишком тугого пояса на брюках возникали боли
межпозвоночных хрящах. Слизистые оболочки нужно было аккуратно лечить. Но
особенно он страдал от набухания солнечного сплетения, недуга, который он
открыл после изучения множества популярных книг, в частности
"Астрологической медицины". Он боролся со своими болезнями
естественно-лечебными средствами, а именно тем, что натягивал два чулка,
один поверх другого, или тем, что закрывал все открытые окна и открывал все
закрытые или тем, что прикручивал включенное отопление и включал