"Герберт Розендорфер. Латунное сердечко или У правды короткие ноги" - читать интересную книгу автора

такие темы, тем более для какого-то Гроденберга. Более мелкие авторы давно
уже заключили договоры с более крупными издательствами. И тогда г-н доктор
Гроденберг через Якоба Швальбе, бывшего одно время членом славной коммуны
"Принц-регент Луитпольд" и знавшего в лицо всех на свете, вышел на Кесселя.
Альбин Кессель был литературным отщепенцем уже хотя бы потому, что
писал - за единственным исключением - только короткие стихотворения и
афоризмы. Он был ленив и предпочитал малые формы. Кроме того, у него была
привычка терять или куда-то засовывать свои рукописи. Если ему, что бывало
редко, удавалось написать стихотворение более чем на одну страницу, он
обязательно терял вторую - самое позднее через несколько дней. Это было
ужасно: если уж терять, считал Кессель, так все стихотворение целиком. Лучше
всего Кесселю удавались афоризмы, которые он мог сразу же продиктовать
редактору по телефону. Единственное упомянутое исключение составляла
крупномасштабная штудия "О законности престолонаследия императоров Римской
империи от Октавиана Августа до 11 ноября 1918 года". Эта работа так и не
была закончена. Ее отдельные части со временем потерялись. Это было очень
давно.

И вот он сидел перед доктором Гроденбергом. После некоторых колебаний
Кессель принял его предложение и за полгода (с осени 1973 до февраля 1974
года) написал книгу: "Фризы. Судьба одного народа". Народов, никем не
описанных, к тому времени уже почти не осталось. "Фризы" вышли осенью 1974
года, как раз к книжной ярмарке. Сказать, что на следующее утро Кессель
проснулся знаменитым, было бы преувеличением, но пять тысяч экземпляров г-н
доктор Гроденберг все-таки продал.
"Фризы" еще не успели выйти, а Кессель уже принял второе предложение
Гроденберга: "Диабетики. Люди, проблемы, надежды". Эта книга вышла к ярмарке
1975 года, и г-ну доктору Гроденбергу удалось продать целых три тысячи
экземпляров, причем часть из них - через магазин, продавщица которого Рената
Вюнзе в начале мая стала госпожой Кессель.
В марте 1975 года Кессель начал работать над "Хубами". Тому
предшествовал разговор в кабинете Гроденберга, когда издатель пожаловался,
что интерес читателей к книгам о разных народах медленно, но неуклонно
падает, что никем не описанные народы приходится выискивать буквально с
лупой в руках и что от фризов и диабетиков уже поступили жалобы на, так
сказать, "неточности" в книгах Кесселя. "Лучше всего, конечно, - сказал г-н
доктор Гроденберг, - было бы взять кельтов. Но книга о кельтах, к сожалению,
уже есть. Или египтян. Кельты давно вымерли, а из египтян мало кто умеет
читать. Скажите мне, где взять такой вымерший или неграмотный народ, о
котором еще никто ничего не написал?"
И тут Кесселю прямо в кресле - точнее, в походившей на полупустой мешок
кожаной подушке, сидеть на которой перед столом доктора Гроденберга было все
равно, что на полу, - пришла в голову мысль о хубах, и он предложил написать
книгу о несчастном народе, которому различные исторические обстоятельства
еще за четыреста лет до Рождества Христова вообще помешали возникнуть.
Доктора Гроденберга эта мысль привела в восторг. Он нажал кнопку на
небольшом пульте возле телефона, вызывая секретаршу - великолепный жест
босса, хорошо знакомый Кесселю по временам своей "Святой Адельгунды", когда
он был миллионером, - и велел ей немедленно выписать чек на восемьсот марок,
каковой и вручил Кесселю в качестве аванса.