"Герберт Розендорфер. Латунное сердечко или У правды короткие ноги" - читать интересную книгу автора

"коммунары". В 1972 году он жил в этой квартире на Вольфгангштрассе уже
совершенно один. И вот в ночь с 31 марта на 1 апреля 1973 года, в полночь -
Кессель сидел при двух свечах в огромной, совершенно пустой квартире, если
не считать нескольких шкафов и стульев, пришедших в окончательную
негодность; у него был Вермут Греф, и они пили желудочный бальзам, потому
что больше ничего не было, - он торжественно объявил коммуну "Принц-регент
Луитпольд" распущенной. Летом Кессель снял себе квартиру поменьше.
Якоб Швальбе был одним из самых тощих людей, которых когда-либо знал
Кессель. И одним из самых безобразных. У Альбина Кесселя была когда-то
старая энциклопедия, многотомный "Мейер" конца прошлого века. Больше всего
Кессель любил там картинку к статье "Лошадь: Пороки и болезни". На ней была
изображена полудохлая кляча, которую художник добросовестно наградил всеми
наиболее распространенными лошадиными пороками и болезнями - всего их, как
помнил Кессель, было 41: слезотечение, запал, накостник, шпат, раздвоенный
круп, мокрецы, гуляющая бабка, петуший ход, курба, расщеп копыта и выпадение
прямой кишки, если перечислить лишь самые впечатляющие. Нарисованная кляча -
она была, конечно, выдумкой, потому что даже половина этих пороков и болез
ней мигом доконала бы любую лошадь, - отличалась такой поразительной
шелудивостью и безобразием, что при взгляде на нее оторопелый зритель не
знал, смеяться ему или плакать. Если бы этому мейеровскому художнику-садисту
поручили нарисовать 41 человеческое безобразие, сведя их воедино в одном
человеке, у него получился бы довольно точный портрет Якоба Швальбе. Швальбе
страдал плоскостопием и перегибистостью, у него были паучьи ножки, косой нос
и торчащие уши, волосы были рыжие - впрочем, их уже тогда оставалось
немного, - его мучили газы и потливость, он был близорук, передние зубы у
него торчали и выпадали один за другим, и в довершение ко всему второе имя у
него было Броневик (он родился в 1935 году). При этом он был очень милый и
добрый человек, и из всех членов коммуны именно ему приходили в голову самые
сумасшедшие идеи.
Да, веселые были времена в коммуне, когда там жил Швальбе.
О том, что Швальбе - музыкант, не знал почти никто. Между тем у него
было даже музыкальное образование и, покинув коммуну, он сдал госэкзамен и
поступил учителем музыки в среднюю школу. С тех пор прошло почти десять лет.
Недавно Швальбе назначили заместителем директора.
Такого человека, как Якоб Швальбе, возраст обычно красит, потому что
любое изменение может быть только к лучшему - точно так же. как с южного
полюса можно двигаться только в одном направлении, на север. Волосы у него
поседели, усы тоже: за своими усами он ухаживал, как английский лорд. Он
слегка пополнел, особенно после женитьбы, стал носить элегантные очки и
костюмы от лучшего портного, вставил и выровнял зубы. От своего второго
имени ему, правда, избавиться не удалось, но его он, разумеется, никому не
сообщал.
Финансовые дела у Швальбе были в полном ажуре. Женился он на несколько
востроносой, но чрезвычайно ухоженной, весьма серьезного вида молодой вдове
с двумя дочерьми - одной было двадцать три года, другой двадцать и выглядели
они не как младшие, а как старшие сестры матери; работала она в какой-то
брокерской конторе и зарабатывала очень неплохо. Ее денег хватало на все,
так что замдиректорское жалованье оставалось Швальбе, так сказать, на мелкие
расходы. Кроме того, он дирижировал хором, участвовал в каком-то цикле
концертов и писал статьи и обзоры о музыкальной жизни - для газет, а иногда