"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

- Король умер, - ответный голос был глух, точно его владелец отвык им
пользоваться.
- Не дури, старик. Это т_в_о_й король умер. Карл Лысый. И король
Карломан. И император Карл III. Все они мертвы. Правит король Эд. И ты
обязан отвечать ему.
- Я отвечу королю, - проскрежетал старик. - Я всегда верно служил
Каролингам... - он сполз с могильной плиты, но и стоя оставался все таким же
скрюченным. Он был безобразен и жалок. Эд мог убить его одним ударом... но
что с того? Палач повинен перед ним гораздо меньше, чем он сам перед собой.
И однажды он уже убил одним ударом немощного старика... Есть одно облегчение
в сознании преступления такой тяжести. Его невозможно повторить.
- Иди, Фарисей. И запомни - я никогда не забуду того, что ты для меня
сделал. - Слова его прозвучали угрозой, но он сейчас этого не осознавал.
Калека заковылял прочь. Он был по натуре любопытен и не прочь
послушать, о чем здесь будут говорить, но и у его любопытства были пределы.
Есть вещи, от которых лучше держаться подальше.
Он ушел, и король с палачом остались вдвоем среди крестов.
- Ты служил королю Карлу Лысому?
Старик задрал голову, веки поползли вверх, открывая мутные, со слезой,
глаза.
- Служил... верно служил... пока был в силах.
- Тебе приходилось допрашивать человека по имени Одвин? Его еще
называли Одвин-бретонец или Одвин-чернокнижник.
Старческие глаза, казалось, стали еще мутнее.
- А... мало ли их было... разных Одвинов, Эдвинов, Годвинов... всякие
через мои руки прошли.
Предупреждал же Фарисей, что старик временами заговаривается! Хотелось
схватить старую мразь за горло, тряхнуть, выбить правду! Но мешало
отвращение... и что-то еще.
- Припомни ( "Припомни", - недавно сказала ему Азарика). Это было
девятнадцать или двадцать лет назад. После мятежа Черного Гвидо. При допросе
присутствовал сам король. Твой король.
- Ах, этот... колдун из Пуатье... Я допрашивал его как полагается...
водой... потом огнем и раскаленным железом... но костей ему не дробил...
Король велел отпустить его, сказал - "Пусть сдохнет на свободе".
Пот выступил у Эда на лбу.
- Он сознался?
- Он ни в чем не сознался.
Странная легкость на сердце. Как будто от того, что Одвин сумел устоять
на допросе, что-то изменится...
Но палач тут же добавил:
- Да и не в чем ему было сознаваться...
- О чем же спрашивал его король?
В скрипучем голосе послышался смутный намек на удивление.
- О чем же, как не об отродье Черного Гвидо?
- Что?
- Ну да. Уже когда мятежника и жену его повесили, люди его под пытками
сознались, что жена Гвидо незадолго до того разродилась, а младенец куда-то
исчез. Не знали даже, был ли то мальчик или девочка. А этот... бретонец...
был приятелем Черного Гвидо. И король думал, будто мятежник ему свое отродье