"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

Он брел пешком. Куда делся конь - не помнил. Должно быть, загнал. А
может, просто бросил, когда углубился в чащу и продолжать путь верхом стало
невозможно.
Несколько раз принимался идти дождь, а однажды - правда, ненадолго, -
разразилась настоящая гроза. Но он шел, увязая в грязи, спотыкаясь о корни,
торчащие из мха. Когда тело отказывалось повиноваться ему, он падал на землю
и засыпал. А потом поднимался и снова брел - без цели и направления.
Но он не сошел с ума. Будь так, все стало бы гораздо проще. Но за
исключением того, что сейчас происходило с его телом, которое хлестали ветки
и струи дождя, он отлично помнил и сознавал все.
Год назад он тоже носился по этому самому лесу, ища, на ком сорвать
накипевшую ярость. Это была только ярость, тогда он еще не знал, что такое
страх. У него, видите ли, случилось тогда несчастье - предали жена и брат.
Ну, потерял он жену и брата. И взамен их нашел жену и сестру. И в этом все и
заключалось - жена и сестра оказались одной и той же женщиной.
"Иногда она смотрит, как я, говорит, как я, смеется, как я..."
"Брат, как жену, сестру свою принял на ложе..." Он хрипло рассмеялся.
Ну нет, куда до него какому-то там папе Григорию, которого, может, и не было
на свете никогда!
Отцеубийца и кровосмеситель! Все грехи мои, ни на чью долю уже не
достанется! Я и в аду буду королем. И некому, некому, некому отпустить
подобные грехи. Нет такого священника, перед которым можно было бы обнажить
душу. Фортунат? Да старик умрет от потрясения, когда узнает правду.
Или ты, ни за что убивший родного отца, жалеешь отца духовного? Или
просто страшно... страшно, что, если старик сумеет это пережить, он
поступит, как поступил бы любой священник, и сделает все, чтобы расторгнуть
брак, который сам благословил? Потребует от него навсегда расстаться с
Азарикой? А именно так Фортунат и должен поступить. Каким бы он ни был
другом, Фортунат все-таки монах. У всякой терпимости есть пределы. Он
вспомнил вдруг, как о прошлом годе, когда Азарика крестила своего приемыша,
он, чтобы поддержать ее, тоже хотел принять участие в этом обряде. Но
Фортунат строго воспротивился. Крестным родителям, сказал он, нельзя
вступать в брак, церковь это возбраняет. Если бы у него были силы, он бы
посмеялся над этим утверждением. Крестным - нельзя. А брату и сестре -
можно? Что здесь скажет церковь? Известно что...
Но он не может на это пойти! Если у него не хватает решимости
расстаться с женой, так по крайней мене ее достаточно, чтобы это признать.
Не стоит обманывать себя. Никогда в жизни он не сможет увидеть в Азарике
сестру. Нет в его чувствах ничего братского. "И в нечестивом союзе они
наслаждались"? Да нет, все называется гораздо проще. Он не может без нее
жить. Без нее - нет жизни. Так что же тогда - не жить вообще? Не подходит.
Трусость. Бегство с поля битвы. Такого он себе и рабом не позволял.
Королем - тем более. Оставить государство без защиты, бросить страну,
которую собирал своими руками, чтобы его тут же расклевали Вельфы,
Арнульфинги, итальянские и германские Каролинги, даны, арабы, мадьяры, ну,
кто там еще, подходите! Поднявшись на вершину, он принял на себя непомерно
большой долг. Такой, как он полагал, только он и сможет нести. Теперь этот
долг может сломать ему хребет.
Но и это не самое страшное, что может его ждать.
Что, если Азарика носит ребенка?