"Игорь Ревва. Марсианский патруль" - читать интересную книгу автора

без маски, и белесые (какого-то нездорового бледного цвета) подбородок и нос
пятном выделялись на смуглом от загара лице.
- Мы опаздываем, сэр, - проговорил Хартон.
Сказано это было без тени упрека, лейтенант всего лишь констатировал
факт. Мы всего лишь опаздываем, сэр, догадайтесь с одного раза, сэр, по чьей
вине, сэр... Нижник хренов!..
Майор сухо кивнул, забрался в вездеход и уселся на заднее сиденье.
Отвечать лейтенанту он не стал. Во-первых, легче поверить, что всем
полицейским утроили зарплату, нежели что лейтенант Хартон способен
когда-нибудь куда-нибудь опоздать. Во-вторых, оказавшись уже в вездеходе,
майор понял, что Хартон выходит на патрулирование тоже не в полном составе -
кроме него и сержанта-водителя в вездеходе никого не было, кресла двух
стрелков пустовали, и это вызвало у Кэссиди нечто вроде сочувствия. Ну и
в-третьих, очень надо было препираться с нижниками!..
Сержант взялся за рычаги, и вездеход тронулся с места. Майор знал этого
сержанта, его родной брат служил на корабле "Сокол" в чине капитана. То ли
врач, то ли стрелок - Кэссиди не помнил. Надо же, подумал Кэссиди. В одной
семье и нижник, и астронавт... то есть летун, как они говорят.
Система воздухообеспечения быстро нагнала кислорода и согрела воздух, и
Кэссиди смог избавиться от маски и очков. В принципе, кислородная маска
давно уже таковой не была, осталось лишь название. Настоящие кислородные
маски сейчас имелись лишь у мертвяков, а остальные давно уже пользовались
современными моделями, умеющими нагнетать небольшой недостающий процент
кислорода прямо из воздуха. Хотя и сам Кэссиди, и многие другие частенько
забывали включить этот режим - маска и очки в основном выполняли задачу по
защите от пыли. И сейчас, в вездеходе, они были не нужны. Повесив их на
подлокотник кресла, Кэссиди обежал взглядом кабину.
Говорят, что кабина машины является характеристикой ее водителя. Если
так, то сержант-водитель очень почтительно и даже с любовью относился к
своему брату-летуну. Потому что все свободное пространство на приборной
доске и на стенах кабины было занято фотографиями капитана. Вот он возле
амортизатора корабля; вот он с молодой улыбающейся женщиной (жена? Нет, вряд
ли...); вот он на фоне пустыни; вот... черт побери!
Кэссиди вздрогнул. Но одной из фотографий был он сам - несколько
человек стояли плотной группой перед турникетом, ведущим на стартовую
площадку. Кэссиди помнил, когда был сделан этот снимок, очень хорошо
помнил - как раз перед тем вылетом, после которого его команда и стала
неполной. Да, тут были и Краб, и Пружинка, и Кузнец... И двоих из экипажа
"Сокола", не вернувшихся с задания, Кэссиди тоже вспомнил.
Майор нахмурился и, чтобы отогнать невеселые мысли, уставился в окно.
Он подумал, что этой поездкой обязан водителю больше, чем лейтенанту
Хартону. Наверняка не обошлось без уговоров сержанта...
Вездеход миновал высокие столбы, раскрашенные яркими белыми и зелеными
полосами. На одном из них висела табличка: "Вы покидаете Эйр-Йорк".
Вырулив на трассу, сержант (как и предписывалось уставом) занял
полицейскую полосу и начал прибавлять скорость.
- Не гони, - холодно приказал лейтенант Хартон. - Положенная скорость -
двадцать миль в час.
- Это длинная, сэр, - в голосе сержанта угадывалась улыбка. - Здесь
можно слегка прибавить, сэр.