"Всеволод Ревич. Перекресток утопий (вариант 1 главы одноименной книги)" - читать интересную книгу автора

том числе и творчества самой М. Шагинян. Фантастика и в этом направлении
опередила остальную литературу.
Конечно, многое в "Месс-Менд" сегодня кажется наивным. Но эта наивность
шла в чем-то от замысла романтической сказки, и, хотя новые, послевоенные
издания автор основательно переработала, главное в своем раннем романе она
оставила нетронутым, а это главное - аромат "тех годов большой молодости
нашей литературы, когда и наша великая страна, и мы, и читатели наши
переживали раннее утро нового мира...".
Роман имел успех не только у нас в стране, он был целиком напечатан в
газете немецких коммунистов "Роте Фане", в Париже, в газете армянских
демократов, в Австрии и Германии он в те годы выдержал несколько изданий.
Как свидетельствует сама писательница, отзывы немецких рабочих о романе
составили целую книжку.
Своеобразным свидетельством популярности романа в Германии была повесть
немецкого коммуниста журналиста Р. Т. Марка "Месс-Менд - вождь германской
Чека", переведенная и у нас; в ней автор высмеивает германскую буржуазию,
придумавшую в провокационных целях террористическую группу "Чека", которая
якобы по заданию ЦК Германской компартии организует нападения на
политических деятелей.
Рабочие-активисты борются с этими провокациями примерно теми же способами,
что и герои романа М. Шагинян. О стиле повести может дать полное
впечатление одна цитата: "Он снял свои роговые очки, поставил на пол - они
превратились в лифт (теперь читателю ясно, для чего все коммунисты носят
роговые очки) - и исчез в бездне вместе со своим сообщником..."
В дальнейшем М. Шагинян дополнила "Месс-Менд" романами "Лори Лэн,
металлист" и "Международный вагон, или Дорога в Багдад", но эти романы
писательница никогда не переиздавала.
В общем-то, отработав свое, в лучших образцах не без пользы для общего
дела, перенасыщенный выстрелами "красный детектив" мирно отошел в историю
литературы. Но не стоит забывать об уроках, как положительных, так и
отрицательных; попытки влить передовое политическое содержание, используя
форму и приемы бульварного романа, даже в то менее взыскательное время
приводили к неудачам, а о сегодняшних днях и говорить нечего. Однако, как
это ни странно, и сейчас еще, бывает, раскроешь толстый том конца 70-х,
тут тебе и борьба за мир, и международное сотрудничество, и водородные
бомбы, и вдруг пахнёт такой бульварщиной, замешанной на разных бермудских
треугольниках, что поневоле, вспомнишь Пашку Словохотова с его косолапым
Рокамболем...

5

Повторю, что к фантастике 20-х годов очень трудно применять сегодняшний
критерий качества, и уж совсем нет уверенности, что читатели и критики тех
лет согласились бы с нашими суждениями. Они зачастую вовсе не замечали
того, что сейчас нам кажется интересным, даже открытием, и высоко
оценивали то, что нам представляется откровенной наивностью. Впрочем,
"высоко оценивали" - это, пожалуй, преувеличение. Критика того времени не
отличалась ни сдержанностью, ни тактичностью, она ухитрилась не заметить
художественного своеобразия даже романов Алексея Толстого. Хотя нельзя не
признать: под титулом фантастики появлялись произведения, которые и