"Петра Рески. Палаццо Дарио " - читать интересную книгу автора

было все не испортил. "Мы отвадим туристов от этой Венеции, - заявил он, -
от этого базара антикварных подделок, от этого магнита для снобов и дураков
со всего света, от этой койки, в которой переспали целые караваны
развратников, украшенной драгоценными камнями сидячей ванны для обслуживания
куртизанок со всего мира, от этой Cloaca Maxima** отхожих низостей". Тут все
зашумели, и синьора доктор Батгалья крикнула: "Долой коммунистов!" Но
Эверардо без тени смущения продолжал: "Мы излечим этот ленивый город,
заживим эту роскошную язву прошлого!" "Баста!" - закричали все, но Эверардо
уже настолько вошел в раж, что не мог остановиться. "Мы планируем рождение
индустриальной и военной Венеции, которая будет господствовать во всей
Адриатике - исконно итальянском море. Мы намерены засыпать мелкие вонючие
каналы мусором старых разрушающихся и прокаженных дворцов. Мы сожжем все
гондолы, эти люльки для идиотов, и на месте старых и кривых построек
вознесутся могучей геометрией мосты из металла и фабрики, увенчанные
промышленными дымами. Наконец наступит царство божественного электрического
света, которое освободит Венецию от продажного ночного мерцания
меблированных комнат".
______________
* коммунистического возрождения (ит.).
** Большая Клоака (ит.).

- Как же ты умеешь все испортить! - воскликнула Ванда.
- Он чокнутый, - сказала доктор Батталья. При этом никто не понял, что
пламенный оратор цитировал футуристический манифест Томмазо Маринетти.
Доктор Бузи из отдела древней истории поразил всех своим знанием
описаний Венеции Ипполито Ниево.
- "Долго она, этот забальзамированный труп, симулировала, что она
торжествует, но вот последовал удар, разрушивший ее".
- Существует, - мягко поправила его доктор Батталья, - там сказано
"симулировала, что существует".
Такое замечание рассердило Бузи и подстегнуло его бросить в круг еще
одну цитату.
- "В моей жизни не было более счастливых часов, чем те, которые я
ежедневно проводил, сидя перед кафе "Флориан", откуда я мог любоваться
церковью, выгнувшей спину над широкой площадью. Она была похожа на огромного
бородавчатого клопа, облепленного вздутиями куполов, который, растопырив
свои ножки-колонны, задумчиво выполз на прогулку".
- Марк Твен, - невозмутимо парировала доктор Батталья.
Доктор Камасса, напротив, неожиданно продемонстрировал пробелы в
образовании. Не только тем, что у него не нашлось ни одной цитаты о Венеции,
но и тем, что он так и не сообразил, в каком романе фигурирует Густав
Ашенбах. И это несмотря на то, что со всех сторон неслись подсказки: "Остров
Лидо! Висконти! "Смерть в Венеции"!" - все старались подтолкнуть
несообразительного Камассу к правильному ответу. Доктор Бузи даже цитировал
отрывки из Томаса Манна наизусть: "Если кому-то хотелось, преодолевая ночь,
ухватить несравненное и сказочно ускользающее, - куда он направлялся? - Это
было понятно".
Секретарша Мария-Ассунта сказала, что в Венецию человек отправляется,
когда он либо влюблен, либо в депрессии. Ее слова заставили Ванду
задуматься.