"Федор Михайлович Решетников. Между людьми" - читать интересную книгу автора

человек и семейный. Он рано начал пить водку и рано спился совсем. Дядя и
молодая его жена, желая избавиться от него и желая сделать его годным
человеком, то есть чтобы он не пил водку, задумали женить его. Вот что
говорила про эту женитьбу тетка:
"Ну, и стала я сбивать его жениться.
- Послушай, говорю, брат, женись!
- На кой мне леший жениться? - говорит он.
- Водку не станешь пить.
- Не знаю... А што?
- Право, женись.
- А жить-то как?
- В почтальоны ступай.
- Ну, и то ладно, - А сам после этого пойдет, слышь ты, и налижется,
как стелька...
Была у меня на примете девушка, сирота дьяконская. Смирная такая,
красивая, рукодельница. Жила она тоже у чиновника, рядом с нашим домом. Ну,
и посоветовала я ей выйти замуж за брата. Долго она не шла: боюсь, говорит,
пьяница жених-то, да и ни у него, ни у меня ничего нет. "Ничего, говорю, мы
поможем". Ну и согласилась. Брат ходил к ней две недели и водку не пил в это
время. Золото стал человек. Только вели-то они себя, как чужие. Придет он к
ней, поклонится и скажет: здравствуйте...
- Здравствуйте, - ответит она и покраснеет. Она сядет на стул к столу и
начнет вышивать, а он пойдет в кухню, трубку курить. Накурится, посидит на
диване и пойдет домой. Придет домой он, я и спрашиваю его:
- Ну, что, нравится?
- Ничего... ладно.
- А разговаривал с ней?
- Чего говорить-то?
Ну, и велю я ему кедровых орешков снести невесте на другой раз... Так и
женили мы его. Как женили, он и запил. Она, бедная, все плакала... все
плакала... хорошо, что он не бил ее и не бранил, и из ее вещей ничего не
пропивал. Да и у нее, голубушки, ничего лишнего не было. Луж такая-то была
смирная, дай бог ей царство небесное!.. И стала, слышь ты, я замечать, что
она в тягости!.. И больно же она, голубушка, плакала.
- Отчего, - говорю, - ты все плачешь?
- Не знаю, - говорит.
- Ну, полно; он, может, и перестанет пить.
- Да он дома-то редко живет, да и со мной-то редко сидит: придет,
завалится спать на полати; а встанет-наестся и опять уйдет.
Уж я говорила ему, чтобы он ладненько жил с ней; он только молчал.
Поступил он в почтальоны - и хуже запил. Жили мы тогда в уездном городе. Его
перевели в губернский, и нас тоже перевели. Надо нам было ехать, она и
родила вот этого балбеса. Только мы приезжаем в губернский все вместе, а там
весь город горел в это время; она испугалась и захворала. Думаю: куда мне с
ней возиться, - и свезла я ее в больницу. Она и говорит мне: возьми ты,
сестричка, моего ребенка к себе... Уж не оставь, ради бога, будь матерью...
Слушаться не будет - на колени ставь. А как она, голубушка, любила-то его
(т. е. меня)! Да не дал бог веку, умерла. Ну, думаю, куда девать парня, - и
взяла к себе... Теперь уж покаялась, да поздно".
Всем этим рассказам я сначала не верил, а потом в голову начинала