"Федор Михайлович Решетников. Подлиповцы" - читать интересную книгу автора

никто так не жил дружно, как Пила с Сысойком, Павел с Иваном. Об отношениях
Пилы к Сысойке и наоборот мы знаем. Надо сказать и об детях Пилы. Развитие
их началось с тех пор, как отец повел их в город. В деревне ихнему уму не
предстояло развития впереди; они бы выросли так же, как и Пила и Сысойко; в
городе они увидели других людей, узнали, что там живут разные люди; они
видели, как ихнего отца заковали и вели со связанными руками по городу, и,
узнав от людей, что это делается только в таких случаях, когда люди убивают
и грабят, они поняли, что их отец плохой человек, что как он ни бахвалится,
а есть люди лучше его. С этих пор отец стал казаться им как обыкновенный
человек; он и Сысойко казались им даже смешными, и если они шли за ними, так
только из привязанности к Пиле и Сысойке, да и куда денешься без них? К тому
же они шли куда-то в хорошее место, а что им оставаться здесь или в
Подлипной? Видя городских девушек, красивее и опрятнее подлиповских, ребята
подумали, что подлиповские девушки хуже, вот бы с этой жить... Чем дальше
шли ребята, тем больше работали их головы. Они бывали во многих деревнях;
деревни были лучше Подлипной, в избах тоже лучше и девки лучше. В селе их
интересовало и забавляло все, и они старались понять, что это за штука
такая? почему здесь так, а в Подлипной и в другом месте иначе? Но что они
могли понять, когда и отец, и товарищи отца сами не знали, почему это и
зачем так. Вот они стали спрашивать сельских жителей, большею частью
рабочих; те, хотя с бранью, но растолковывали им. После этого ребята долго
толковали между собой и кое-как понимали. Например, они поняли, что рассол
добывается посредством лошадей, что у лошадей больше силы, чем у людей, и
человеку-мужику без лошадей плохо. Это они узнали так. Встали они против
насоса. Насос был в бездействии. Подошли к дверям, - лошадей не было. Они
попробовали вернуть колесо, но не повернули. В другом месте лошади были в
действии, и насос был в действии. Короче сказать, они более понимали, чем их
отец, Сысойко и Матрена, которая решительно ничего не понимала, а только
охала. Поняв что-нибудь из слов сельских жителей, они сообщали отцу, который
не верил им, и ребята, - после того, как он раз выругал их, когда они
сказали ему: тятька! робь лучше здесь, а бурлачить, бают, трудно, - не стали
больше говорить ни ему, ни Сысойке, ни Матрене того, что им казалось хорошо
и что было бы хорошо и тем. Бурлачество их не манило почему-то, им лучше
нравилось жить в селе, но как отстать от отца? "Уж пойдем, там, бают, город
баской есть, там останемся..." Теперь жизнь им казалась лучше, их тянуло на
улицу: они поняли, что прежде они хворали от коры, теперь едят хлеб, и
потому теперь хорошо. Одно только не хорошо, ноги устают. Братья постоянно
были вместе, часто ходили по селу одни, говорили без умолку, спорили,
дрались между собой и с сельскими ребятишками, которые их очень дразнили,
ругали и раззадоривали на драки и которые им весьма не нравились.
- Уж мы туда не подем! - говорил Иван Павлу, показывая рукой в ту
сторону, откуда они пришли.
- Пусть тятька идет, а мы нет.
- А Агашки не жалко? - спросил Павел Ивана.
- Ну ее к чертям! Здесь смотри, девки-то.
- Баские, а там што...
- А ты, Пашка, не отставай от меня.
- Ты не отставай. Вместе лучше.
- Мы с тятькой не подем... и с мамкой не подем.
- Куды подем?.. Подем ошшо... Часто им доставались колотушки от