"Алексей Ремизов. Мартын Задека (собрание произведений в жанре снов)" - читать интересную книгу автора

Пылесос

У меня было двенадцать подземных комнат и двенадцать ключей - их у меня
отняли. Я набрал на дворе тряпок. Ключи и тряпки унесли в кладовую, куда мне
доступ закрыт. А Солончук*, без которого я шагу не ступаю, щелкнув меня в
лоб - "рука всевышнего", ушел от меня.
______________
* Солончук - См. коммент. к "Петли, узлы и выступы".

До потери голоса спрашивал я себя, что же такое случилось, кругом такая
нищета и сам я ни на что не похож. Я не смею больше сказать: "я хочу".
Пустая комната и только рукописи - мои недостроенные книги.
И все-таки меня грабят - мое последнее дыхание и не могу согреться,
стужа вледнилась в меня.
Я тихонько сполз к консьержке и тычусь головой в пылесос - единственный
для меня выход, так и распылюсь.
И чувствую, как в глазах зеленеет.
А со стены из объявления вышел Солончук и, не говоря ни слова, подал
мне ключи, ворох тряпок и мешок ржаной муки для заварки густого клейстера.

Жандармы и покойник

Из серебра выплыла бархатная рытая барсучья морда, помигала мне
длинными сахарными клыками и скрылась.

*

В старом московском доме в Большом Толмачевском переулке*, в памятной
мне комнате с окнами на широкий двор с конюшней и курятником.
______________
* ...в Большом Толмачевском переулке... - место, где родился Ремизов.

Она показывает мне альбом - засушенные цветы и о каждом спрашивает:
узнал ли я или нет?
Все засушенные цветы на одно лицо, и я мог бы по ее лукавой улыбке
сочинять, но за меня кто-то отвечает: "нет - нет - нет".
"А эти, ты узнаешь? Это я!" и она подносит цветы к моим губам.
Я хотел сказать: узнал, но это были не цветы, а твои птички, и я уже не
в комнате, а на дворе в собачьей конурке, запутался в соломе, вою. Собака
воет с заливом. Перевыв все собачьи жалобы, я опять попал в комнату.
Весь стол в шелках для вышиванья, розовые мотки. Я присел с краю и
задремал. И мне представилось, будто со цветами в руках входят три жандарма.
И я очнулся. Но только что протянул руку взять ломтик ветчины, двери
раскрылись и вошли три жандарма.
"Я вас во сне видел, говорю я жандармам, а куда же вы цветы девали?"
"Собака съела!" отвечают жандармы и по-собачьи облизываются: язык
розовый, ветчинный.
И тут какой-то, подвинув на столе шелковинки, уселся против меня. Как
он вошел, я не заметил. И глядя на него, я подумал: "с такого надо снять