"Алексей Ремизов. Мартын Задека (собрание произведений в жанре снов)" - читать интересную книгу автора

Розанчик

Тихий осенний дождь пылит сквозь густой туман. Глазам спокойно. Иду, не
зная куда. И очутился на тротуаре, - узкая улица, высокие дома. Проходят
мимо - тут и женщины, и мужчины, и дети, и у всех на плече корзина, а в
корзине хлеб.
"Дайте мне розанчик!" попросил я: я выбрал самое малое, что есть еще
меньше розанчика?
Какой-то из прохожих приостановился и подал мне розанчик.
"Зверей выпустили!" крикнул кто-то, так кричит только очень пьяный или
со страха.
И красным ударило мне в глаза.
Волной вырастая, они наступали. Черные, дымчатые шкуры, гривы, хвосты и
маслянистые желтые пятна на брюхе.
Я стоял один, в руках розанчик, и на меня разинутые пасти - огненными
маятниками ходили языки.
"Нате вам, звери, розанчик!" сказал я, высоко над головой подняв
румяный хлебец.
И на мои робкие слова все звери, и большие и малые, серые и черные,
одноухи и однозубы, рогатые и кусатые, пригнули лапы, но не бросаться на
меня, а хапнуть розанчик.

Светень и девочка в лохмотьях

Я стоял в тесной сводчатой комнате и гляжу в окно. Я глядел туда за
окно в зеленый весенней зеленью сад. Сзади кто-то обнял меня. Я повернул
голову и замер, так необыкновенно было мое чувство: тот, кто стоял за
спиной, смотрел на меня с упреком, потом кротко и с какой любовью! Весь он
просвечивался, а глаза светились, юный, а как много он знает.
"Если бы и всегда его руки лежали на моих плечах. Если бы никогда не
расставаться!"
И я увидел, в углу у окна, девочка закутана рванью, из лохмотьев
протягивает ко мне ручонки.
Я нагнулся и, жалея, покликал. Но его не было. И как это случилось,
куда он скрылся и почему меня покинул?
Девочка перестала плакать. Она улыбалась.
А за окном дождик - зеленый дышит.

Верейский тигр

Я - тигр древнего, засыпанного пеплом, каменного города, рожден по
указанию Бога, дух мой обречен на терпение по пророчеству царя Давида. Аз
есмь до века, во веки и век веков.
Лениво и удобно я лежал в "Летнем саду" на дорожке около памятника
Крылову и глазел на прохожих. Гуляющих было мало, смеха не слышно, только
кое-где хихикали. Насупясь, проходили по своим делам и дело каждого
выставлялось таким важным, словно бы от свершения его зависело чуть ли не
спасение всего мира. Я видел лишь спины, я, только по словам, долетавшим до
меня, мог догадываться о лицах и какие у них глаза. Возмущение подняло меня