"Черный обелиск (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

следит за ней с интересом прирожденного игрока.
- Кельнер! - зову я.
Плоскостопого кельнера, который, переваливаясь, проходит в четырех
шагах от нас, видно, вдруг поражает глухота.
- Кельнер! - зову я вторично.
- Ты варвар! - заявляет Георг Кроль. - Ты оскорбляешь человека,
называя его профессию. Ради чего же он делал в 1918 году революцию?
Господин обер!
Я усмехаюсь. Действительно, немецкая революция 1918 года была самой
бескровной в мире. Социал-демократы сами себя так напугали, что тут же
призвали на помощь бонз и генералов прежнего правительства, чтобы те
защитили их от вспышки их собственного мужества. И генералы великодушно
это сделали. Известное число революционеров было отправлено на тот свет,
аристократия и офицеры получили огромные пенсии, чтобы у них было время
для подготовки путчей, чиновникам дали новые звания, старшие преподаватели
стали школьными советниками, кельнеры получили право именоваться обер-
кельнерами, а социал-демократические секретари - "ваше
превосходительство", министр рейхсвера, социал-демократ, обрел блаженную
возможность иметь в своем министерстве в качестве подчиненных настоящих
генералов, и немецкая революция захлебнулась среди красного плюша, уюта,
постоянных столиков в пивной и мечтаний о блестящих мундирах и звучных
командах.
- Господин обер! - повторяет Георг.
Кельнер остается глух. Старый детский трюк Эдуарда: он пытается
сломить наше сопротивление, давая кельнерам инструкции не обслуживать нас.
- Обер! Послушайте, вы что, оглохли? - вдруг раскатывается по залу
громовый голос, мастерски имитирующий рявканье фельдфебеля во дворе
прусской казармы. Голос оказывает мгновенное действие, как звук трубы на
боевого коня. Кельнер останавливается, словно ему выстрелили в спину, и
оборачивается к нам; подбегают двое других, где-то кто-то щелкает
каблуками, мужчина военного вида за соседним столиком говорит вполголоса
"браво", и даже сам Эдуард в развевающемся сюртуке спешит к нам, чтобы
выяснить, чей это голос прогремел из высших сфер. Он отлично знает, что ни
Георг, ни я не способны так командовать.
Опешив, мы оборачиваемся к Рене де ла Тур. А она сидит за столиком с
самым мирным, девическим видом, словно все это ее ничуть не касается. Но
ясно, что лишь она могла так рявкнуть, голос Вилли мы знаем.
Обер уже стоит возле стола.
- Что господам угодно?
- Суп с лапшой, гуляш и гурьевскую кашу на двоих, - - отвечает Георг.
- Да живо, не то вы у нас оглохнете, тихоня этакий!
Подходит Эдуард. Он не понимает, что произошло. Его взгляд скользит
под стол. Но там никто не спрятался, а дух не может издать такой рык.
Мы тоже. Он это знает и подозревает какой-то трюк.
- Я попрошу... - заявляет он наконец, - в моем ресторане не полагается
так шуметь.
Но мы не отвечаем. Мы только смотрим на него пустым взглядом. Рене де
ла Тур пудрится. Эдуард поворачивается и идет прочь.
- Хозяин! Подите-ка сюда! - вдруг рявкает ему вслед тот же громовый
голос.