"Владимир Рекшан. Кайф (Нева, N 3/1998)" - читать интересную книгу автора

сюрреализме.
Ботва на моей яйцевидной башке достигла рекордной длины, главврач стал
требовать невозможного, а Коля Корзинин с Витей Ковалевым пришли заключать
соглашение. Билирубин и трансаминаза еще шалили над нормой, а Никсон уже
подписал исторические документы. Мы-то не подписывали ничего, но устно
решили: отныне Санкт, его величество, Петербург есть: Коля Корзинин -
барабаны, Витя Ковалев - бас, Никита Лызлов - просто хороший человек и чуток
рояля, и плюс мои билирубин и трансаминаза. Остальное же побоку. Дело есть
дело. Дело-то есть дело, но молодость все же еще и жестока.
Родители, испуганные сыновней водянкой, взяли меня опять белого и
похудевшего из больницы на поруки и стали кормить диетическими кашами, от
которых я сбежал в компании с Колей Зарубиным, будущим барабанщиком группы
Валеры Черкасова За. Но это он позже стал за что-то, а тогда мы просто
прихватили бонги, дудочку, Мало денег и уехали в Ригу, где из себя
изображали неизвестно кого с бонгами и дудочкой, а из Риги решили махнуть в
Таллин автостопом, модным по слухам хитч-хайком - сжал кулак, большой палец
вверх и тебя якобы везут добрые водилы, которым скучно в дороге.
Послушав случайную девчонку, последней электричкой доезжаем зачем-то до
Саулкрасты, курортного поселка, конечной станции и попадаем под дождик.
Ругая девчонку, бредем в мокрой ночи, бредем по мокрому саду и в саду том
натыкаемся на дощатую эстраду с крышей и ложимся спать мокрые на доски под
крышу, где вдруг сладко засыпаем, а когда просыпаемся, то видим вокруг утро
накануне первого солнца, в котором поют птицы, в котором сухо опять, в
котором хочется дышать и жить. А в сотне метров оказывается море. И на диком
пляже в лучах свершившегося солнца Коля Зарубин легонько пробегает пальцами
по бонгам, кожа на бонгах откликается приятным невесомым звуком, а я, как
дурак, свищу на дудочке то, что не умею, и так хорошо, как никогда. И думаем
мы, что так все и надо...
Летом тогда рок-н-ролльщики обычно отдыхали, словно хоккеисты перед
сезоном, но лето кончилось. Похудевший от инфекции до комплекции
стандартного кайфовальщика, я довольно быстро наел спортивные килограммы и
более на дудочке не сверещал.
Еще недавно впереди ожидала вся жизнь. Теперь за спиной уже дымились
первые руины.
К семьдесят второму году ленинградские рок-н-ролльщики и кайфовальщики
освоили хард-роковые вершины Лед Цеппелин и Дип Пепл. Тогда эти
снеговые-штормовые покорялись упрямыми и немногими, ждавшими от рока уж
вовсе неистового кайфа - это теперь там проложены комфортабельные шоссейки,
по которым на туравтобусах катают Земляне чубатых пэтэушников.
Партизанский имидж Санкт-Петербурга времен Лемеговых с его
полуимпровизационным и сатанинским началом и ритм-блюзовым плюс хард-роковым
драйвом и со светлыми проблесками слюнявой лирики уступил место жесткой
конструкции продуманных аранжировок и коллективному договору сценической
дисциплины. Если Лемеговы были мягки, даже застенчивы, что и подталкивало их
порой к стакану, то Коля Корзинин оказался равно талантлив, как и
непредсказуем. Что меня поразило - однажды, еще в Славянах, на одном из
сейшенов Арсентьева он в паузе между композициями заявил в микрофон из-за
барабанов:
- Сейчас я спою для друзей и жены. Остальные могут валить из зала.
Его, в общем-то, освистали, но он только озлился, и только небрежнее,