"Александр Рекемчук. Пир в Одессе после холеры" - читать интересную книгу автора

ритму импровизации переводчика.
Представитель "Международной книги" в Бейруте Василий Васильевич
Глуховский (месье Международная Книга, как величали его ливанцы), который,
собственно, и отвечал за открытие книжного магазина, тоже старался нас
развлечь по мере сил.
Убедившись, что мы не рвемся смотреть секс-шоу и рассказав с усмешкой о
неких советских визитерах, которые тоже не захотели смотреть голых баб, но
потребовали выдать им стоимость этого развлечения "сухим пайком", Глуховский
повел нас в фешенебельный кинотеатр "Пикадилли" на премьеру
итало-мексиканского фильма "Убийство Троцкого". Вначале на экране появился
Никита Сергеевич Хрущев, колотивший ботинком по столу в зале заседаний
Генеральной Ассамблеи ООН - оказалось, что эти хроникальные кадры
использованы для рекламы обувной фирмы "Рэд шу". Затем началось
захватывающее действо, в финале которого Ален Делон, изображавший Рамона
Меркадера, хватил по темечку ледорубом Ричарда Бартона, игравшего Льва
Троцкого. Мы, тогда еще непривычные к подобным крамолам, лишь поеживались, а
месье Международная Книга, глядя на нас, улыбался снисходительно. Как вдруг
сидевший рядом с ним сын, мальчик лет восьми, разревелся на весь зал. "Ну,
что? Чего ты?" - обеспокоился папа. "Дядю жа-а-лко..." - не унимался малыш.
Наш опекун заметно скис. Вероятно, он жалел, что не уговорил нас пойти на
стриптиз.
Пошла последняя декада года, а в книжном магазине еще вовсю стучали
молотки.
И Бейрут жил своей обычной жизнью - меж двух огней.
В ночь на 21 декабря из багажника "Опеля", припаркованного в ста шагах
напротив посольства США, шарахнули четыре противотанковые ракеты
американского же производства, снеся несколько этажей модерного здания. В
машине, по сообщениям газет, нашли записку: "За Вьетнам мы будем бить вас
везде!"
Украдкой мы ездили смотреть полуразрушенное здание, обращенное к морю.
А в лагере палестинских беженцев под Сайдой, который мы посетили, на
стене ежевечерне вывешивали фотографии тех, кто накануне ушел на выполнение
боевой операции и уже никогда не вернется. Вокруг нас вились босоногие, с
голодными глазами, дети - Мумин Каноат раздавал им свои последние доллары.
Нам прикололи значки с палестинской символикой и арабской вязью.
"Этот значок я не сниму никогда!" - пылко заявил наш таджикский друг.
Но за воротами лагеря, на пути к кафе, где нам предстояло обедать, ливанские
провожатые весьма настойчиво попросили нас снять эти значки, намекнув, что
мы рискуем, не дождавшись десерта, взлететь на воздух вместе с другими ни в
чем не повинными посетителями кафе.
На перекрестках ливанской столицы то и дело преграждали путь баррикады,
сложенные из мешков с песком. За ними, выставив в бойницы дула автоматов,
сидели смуглые парни в стальных шлемах: они были готовы встретить огнем и
палестинских боевиков, и израильских коммандос.
Из своего окна в отеле "Атлантик" я наблюдал, как истребители "Мираж",
подобные стальным наконечникам стрел, оперенных выхлопами, неслись к
горизонту, туда, где Южный Ливан, где граница Израиля, где погромыхивали
бои, где пахло большой войной.
Память подсказывала текст из Книги Чисел, заложенный бумажкой в томе
Ветхого Завета, что лежал на моем письменном столе, по которому я отчаянно