"Александр Рекемчук. Пир в Одессе после холеры" - читать интересную книгу автора

неукоснительно по старому стилю. Так и справляют - седьмого января.
Я же всегда испытывал угрызения совести от того, что угодил со своим
днем рождения под самый Новый год: и так у домочадцев хлопот полон рот -
нужно закупать снедь и питье для новогоднего стола, бегать по магазинам,
стоять в очередях, жарить-парить, чтобы угодить гостям, а тут на тебе, в
канун праздника еще и день рождения, вот уж некстати...
Лишь однажды на своем веку я ощутил причастность к величию этого дня.
В декабре 1972 года я оказался в Бейруте. Вместе с таджикским поэтом
Мумином Каноатом и переводчиком Владленом Чесноковым мы уже побывали в
Алжире и Тунисе, где наводили контакты с арабскими писателями, а в ливанской
столице нам предстояло участвовать в открытии магазина советской книги.
Это было частью программы празднования 50-летия СССР (уточняю: не
очередной годовщины Октябрьской революции, а именно пятидесятилетия
провозглашения Советского Союза - этой дате придавалось исключительное
значение, и не только в родном отечестве, но и во всех странах мира
раскручивались торжественные мероприятия).
Однако, как водится, техника подвела: к назначенному сроку оборудование
магазина не было завершено, хотя занимались этим делом не русские и даже не
ливанские умельцы, а итальянцы.
Пришлось дожидаться, покуда вобьют последний гвоздь и расставят на
полках товар.
Но мы, конечно, не томились от скуки - в Бейруте не соскучишься.
К тому же чрезвычайным и полномочным послом СССР в Ливане был Сарвар
Алимжанович Азимов, узбекский прозаик, отнюдь не гнушавшийся своей
принадлежностью к писательской братии, а наоборот, с подчеркнутым уважением
относившийся к коллегам по перу.
Стоит ли говорить, что мы чувствовали себя в Бейруте как у бога за
пазухой?
Нас возили к развалинам Баальбека, где в античных пропилеях гулкое эхо
взывало к сообразности речей, а тысячетонные плиты Баальбекской платформы
заставляли размышлять не столько о том, откуда они, эти плиты, взялись,
сколько о том, откуда взялись мы, люди-человеки, на безгрешной до нас Земле.
Мы бродили в толчее восточных базаров Бейрута, дивясь пестроте товара,
разноликости торговцев, разноязычию торга, где одновременно звучала
арабская, армянская, курдская, греческая, французская речь - и вдруг
возникала догадка о том, что и до нашей северной разноплеменной державы,
празднующей ныне свой полувековой юбилей, существовали ее древние подобия,
причем они жили веками, меняя свои названия, уклады, символы веры, обычаи и
законы, именно здесь, на выжженных солнцем нагорьях: Финикия, Вавилон,
империя Александра Македонского, Эллада, Золотой Рим, Византия, Халифат,
княжества Креста Господня, империя Османов...
Однажды ночью, гуляя по Хамре, мы встретили знаменитого иракского поэта
Мухаммеда Махди Аль Джавахири, коротающего в Бейруте свою политическую
эмиграцию. И на следующий вечер в ресторане "Альказар", где нам приготовили
трапезу ливанские писатели, произошло незабываемое: молодой и красивый, как
восточный витязь, Мумин Каноат, уступив настойчивым просьбам, поднялся за
столом и начал читать на фарси свои стихи, а седовласый старец Аль
Джавахири, встав против него, как в поединке, повел синхронный стихотворный
перевод на арабском - мы с Чесноковым, не понимая ни слова (он владел лишь
французским), внимали потрясенно музыке персидского стиха и вдохновенному