"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

знать себя до тех пор, пока какое-нибудь нежданное событие не укажет им на
то, чего они уже не в состоянии скрыть.
Ее набожность была искренней, и ее обращение также. От ее прежних
заблуждений в ней не осталось ничего. Она приняла без оговорок верования и
обряды, коими наша религия отличается от так называемой реформатской, но все
же от былого гугенотства у нее сохранилось известное доверие к собственным
взглядам на самое себя. Мадам де Сегиран не страшилась заходить довольно
глубоко в том саморассмотрении, при помощи которого мы открываем самих себя
и узнаем о себе истину, и для этого она почти не нуждалась в чьей бы то ни
было помощи. Другими словами, для самопостижения мадам де Сегиран мало
обращалась к тому содействию, которое нам оказывают наставники и
руководители нашей совести. Мы помним, что в свое время их усилия убедить ее
не привели ни к чему и что своим обращением она была обязана собственным
раздумьям. Мсье дю Жардье и прочим оно бы не удалось, если бы она не взяла
на себя прийти с ним к соглашению. А потому мадам де Сегиран, неукоснительно
исполняя свои религиозные обязанности, скорее сторонилась какого-либо
руководства. По прибытии в Кармейран она избрала себе в духовники среди
эксского духовенства доброго священника по имени мсье Лебрен, известного
чистотою веры и душевной простотой. Мсье Лебрен был, так сказать, машиной
для таинств. Он совершал их с милой наивностью и применял их формулы к тем,
кто его просил об этом, не видя притом дальше собственного носа. На исповеди
мсье Лебрен меньше всего расспрашивал и не выказывал стремления побуждать
кающихся к утонченному исследованию совести. Он довольствовался общим видом
грехов, в которых ему решали сознаться, и не требовал внимательного их
изучения.
Никогда он не задавался целью проникнуть в душу глубже того, чем она
ему открывалась. И мадам де Сегиран была весьма довольна пастырством мсье
Лебрена, которому она доверяла лишь самые внешние свои области, причем он ни
разу не пытался обратиться к более глубоким, над каковыми она сохраняла,
таким образом, единоличную власть и руководство.
Поэтому неудивительно, что в том положении, в котором она очутилась,
мадам де Сегиран прибегла не к добрейшему мсье Лебрену. Он ничего бы тут не
понял, и мадам де Сегиран не нуждалась в его услугах, чтобы разобраться в
том, что в ней творилось странного и необычного.
К тому же, она настолько привыкла исследовать самое себя, что не могла
бы долго заблуждаться относительно обуревавших ее треволнений, хотя бы даже
не было никаких признаков, которые бы уясняли ей их причину и истолковывали
их ей.
Мадам де Сегиран действительно выходила замуж в том умонастроении,
которым она поделилась со своим будущим мужем во время первых их бесед. Она
помнила их точка в точку и слово в слово и не забыла, как они с мсье де
Сегираном пришли к соглашению относительно союза, в который намеревались
вступить. Быть может, она в меньшей степени, нежели он, видела в этом
проявление божьего промысла, но она охотно принимала толкование, даваемое
мсье де Сегираном тем обстоятельствам, которые свели их друг с другом при
посредстве диковинного завещания мадам де Бериси. Как бы там ни было,
представления мсье де Сегирана о браке в достаточной мере согласовались с ее
собственными воззрениями, чтобы она им не прекословила. А потому она с
полной искренностью применилась к его взглядам. Мысль о том, чтобы дать дому
Сегиранов нужных ему наследников, казалась ей достойной одобрения. Эта роль