"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

которую ему подарила мадам де Галлеран-Варад и где она была изображена голой
на обороте крышки. Затем мсье де Ла Пэжоди направился к дому Бериси.
Утренний воздух освежил его, и он чувствовал себя почти совсем бодро.
Развлеченный зрелищем улицы, он уже почти забыл о событиях этой ночи и двух
предыдущих, ибо не в его природе было задерживаться на прошлом, хотя бы
самом близком. Настоящее в достаточной степени занимало мсье де Ла Пэжоди, а
о будущем он не любопытствовал. В данном случае такое свойство оказалось для
него весьма кстати, ибо оно позволяло ему не думать о некоторых
разоблачениях, каковые смутили бы всякого на его месте. Действительно,
ворожея, у которой он был накануне с бароном де Ганневалем, говорила ему
странные вещи. Это была высокая, худощавая женщина, с гадким огоньком в
глазах, обитавшая в какой-то конуре, расписанной по стенам каббалистическими
знаками и украшенной треножниками и ретортами. Сначала она их позабавила
кое-какой довольно занятно придуманной чертовщиной и чем-то вроде маленького
шабаша, не лишенного приятности, затем разложила свои карты и в присутствии
неразлучных с нею жабы и совы стала вещать им якобы тайны судьбы.
С каким бы недоверием мсье де Ла Пэжоди ни относился к подобного рода
упражнениям, речи ворожеи вполне могли бы вселить в него некоторую тревогу
ибо, по словам этой мегеры, будущее мсье де Ла Пэжоди обладало довольно
странными особенностями. Несмотря на свое испытанное умение, различить его
подробив ворожея не могла. Оно представлялось ей полным со" бытии,
определить которые она не бралась, но против которых она его предостерегала.
Фортуна намечалась неустойчивой и подверженной неожиданным и зловещим
переменам. Мсье де Ла Пэжоди предстояло вступить в такую фазу жизни, влияния
которой ему надлежало опасаться. Там виделись судебные чины и разгневанные
женщины, кровь и пагубное воздействие морского светила. Больше об этом карты
ничего не говорили, и из колоды ничего другого не удавалось извлечь, но мсье
де Ла Пэжоди следовало остерегаться всякой неосмотрительности, ибо малейшая
могла породить для него плачевные бедствия, в каковых участвовала любовь.
Слыша эти каббалистические речи, мсье де Ла Пэжоди так громко
рассмеялся, что сова и жаба выразили недовольство, и ушел от ворожеи так же,
как пришел, то есть с великим недоверием к ее проделкам и к прорицаниям. А
потому и сон его нисколько не был ими смущен, когда он решил не бороться с
истомой, отяжелявшей ему веки. Возымев такое намерение, мсье де Ла Пэжоди
удостоверился, что футляр с флейтой лежит на подушке в верном месте, потом,
умостившись поудобнее, тщательно закутался в плащ, ибо погода стояла свежая
и окна кареты были подернуты легким паром, и, с мыслью о том, что мсье и
мадам де Сегиран удобно будет за этим кстати образовавшимся прикрытием
нежничать дорогой, по обычаю молодоженов, уснул глубоким сном.
Проснувшись, мсье де Ла Пэжоди увидел, что он уже за городом, ибо в
окно он различал обнаженные деревья, окаймлявшие дорогу. В ту же минуту
карета довольно резко остановилась, и послышались крики, Мсье де Ла Пэжоди
тотчас же подумал, что что-нибудь случилось с каретой, в которой ехали
впереди мсье и мадам де Сегиран. Соскочило колесо или сломалась ось. Или,
может быть, грабители остановили лошадей, и сейчас он увидит перед собой
одного из этих головорезов в масках, которые обирают путешественников. Это
последнее предположение сразу успокоило мсье де Ла Пэжоди. Карманы его были
совершенно пусты. Его пребывание в Париже и попойки в "Большой кружке" с
бароном де Ганневалем истощили его финансы и опустошили кошелек, которым его
ласково снабдила перед отъездом из Экса мадам де Галлеран-Варад. Эти добрые