"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

какого-нибудь неосторожного каприза. К тому же, имелся мсье де Сегиран,
чтобы смотреть за этим, что он, очевидно, и намеревался делать в качестве
мужа, озабоченного тем, чтобы это милое дитя почаще ходило брюхатым, дабы
отбить у него охоту изображать щеголиху и ветреницу.
Эта мысль была неприятна мсье де Ла Пэжоди, ибо вид беременной женщины
всегда казался ему прискорбным и даже думать об этом ему было тяжело. А
потому, представив себе мадам де Сегиран неукоснительно уродуемой
супружеским рачением мсье де Сегирана, он с большим удовольствием предался
помыслам об атласном животе мадам де Листома и о красивых, нетронутых грудях
мадам де Брегансон. Стоило ему ступить на этот путь, как и другие образы
стали проноситься у него в уме, и он начал делать смотр своим чувственным
воспоминаниям. Они были обильны и разнообразны, и каждое представляло
какую-нибудь заманчивую подробность, на которой он охотно останавливался. Но
мсье де Ла Пэжоди не собирался ими ограничиваться и принялся мечтать о тех
эксских дамах, которым он еще не приносил дани поклонения. Эта игра привела
его к мадам де Лореллан, которая была почти маленькая и одного с ним роста,
черноволосая, голубоглазая, живая и хохотунья, а тело у нее, должно быть,
было прелестное. Мсье де Ла Пэжоди быстро раздел ее в воображении, и вдруг
мадам де Лореллан предстала его глазам в своей гибкой и грациозной наготе, с
упругими грудями, стройными бедрами и улыбаясь ему всем своим оживленным
лицом. Безусловно, он обратит свою просьбу к мадам де Лореллан, как только
вернется в Экс. Это не богомолка, и она не раз смеялась смелым речам мсье де
Ла Пэжоди. Итак, он направит свое оружие на мадам де Лореллан, тем более что
ему надоела мадам де Галлеран-Варад, его последняя победа, хотя, чтобы
доказать ему свою любовь, она и осыпает его подарками. Ведь дошла же она до
того, что велела себя изобразить для него голой на обороте табакерочной
крышки! Невзирая на такую заботливость, мсье де Ла Пэжоди твердо решил дать
отставку мадам де Галлеран-Варад, хотя бы для этого ему пришлось выгнать ее
за порог турвовского дома, куда она не боялась к нему являться, и отвести ее
домой, сопровождая самой своей лучшей арией на флейте.
Эта мысль о мадам де Галлеран-Варад, ведомой при звуках флейты по
эксским улицам, очень развлекла мсье де Ла Пэжоди и заняла его до той
минуты, пока мсье дю Жардье не перестал молоть благочестивый вздор,
наделявший мадмуазель д'Амбинье и мсье де Сегирана правом ложиться в одну
кровать, что им, по-видимому, не стерпелось сделать, судя по тому, с какой
поспешностью они направились к своей карете. Удостоверившись, что оба они
уселись в ней друг возле друга, мсье де Ла Пэжоди простился с ними, с тем
чтобы встретиться перед отъездом, который был намечен на третий день. Засим
мсье де Ла Пэжоди повернулся на каблуках и легким шагом направился к кабачку
"Большой кружки", чтобы там смыть, в пене какого-нибудь хмельного вина,
святую воду, которой ему пришлось окропиться, а равно чтобы встретиться в
нижней комнате со своим другом, бароном де Ганневалем, ибо мсье де Ла Пэжоди
намеревался, прежде чем уехать из Парижа, повторить с этим товарищем
основательный кутеж, которым он ознаменовал свое прибытие.
Войдя в нижнюю комнату "Большой кружки", где его ждал мсье де
Ганневаль, мсье де Ла Пэжоди имел удовольствие убедиться, что мсье де
Ганневаль не был уже тем бледным призраком собственной особы, который ему
предстал в день их встречи. Барон де Ганневаль вновь обрел свою силу и
дородность. Его голосу вернулась громоподобность, а речь его сразу же
обнаруживала, что он освободился от страхов, в которые его повергла смерть