"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

менее как дело сатаны. Он поддался внушениям нечистого, не подозревая, что
таким образом устремляется к погибели, потому что именно репутация
вольнодумца и свободомыслящего человека вовлекла его в трагическую историю,
приведшую к ужасному концу.
Если не считать этого пагубного образа мыслей, едва ли кто видел более
веселого и приятного человека и едва ли кто слышал более искусного
флейтиста, чем мсье де Ла Пэжоди. С юных лет он обнаруживал поразительную
способность к игре на различных инструментах, но мало-помалу остановился, по
собственному выбору, на флейте и достиг в обращении с нею законченного
мастерства. Флейта была его лучшей подругой, и он любил говорить, что с нею
он не боится ни горя, ни одиночества. Как часто в чужих городах она
развлекала его уединение, ибо, после нескольких лет, проведенных в Париже,
мсье де Ла Пэжоди вел довольно скитальческую жизнь; он изъездил почти всю
Италию и большую часть наших провинций. Великий поклонник красот природы, он
любил восхищаться ими во всем разнообразии форм и во всей многовидности их
обличий. Он утверждал, что не знает ничего более приятного, чем играть на
своем инструменте перед красивым пейзажем или перед красивой женщиной.
"Конечно,- говорил он,- хорошо услаждать гармонией людей, но зачем же
отказывать в ней вещам? Они имеют на нее такие же права". Поэтому, встретив
какое-нибудь величественное дерево, какую-нибудь древнюю скалу, он
становился перед ними и, поднеся флейту к губам, исполнял для них, смотря по
времени, обаду или серенаду, стараясь извлекать из гулкого дерева самые
нежные и самые мелодичные звуки.
Первое время, как мсье де Ла Пэжоди жил в турвовском доме, он выходил
на улицу не чаще, чем когда скромно обитал в гостинице "Трех волхвов".
Маркиз де Турв, который был вдов и бездетен и не имел других удовольствий,
кроме радостей стола и смычка, ибо он пиликал на скрипке и любил покушать,
отвел мсье де Ла Пэжоди самую лучшую комнату в доме, уставленную редкостной
мебелью и убранную дорогими обоями. В ней мсье де Ла Пэжоди спал на самых
мягких перьях и на самом тонком полотне. Просыпаясь, он имел возможность
созерцать заключенный в богатую раму резного дерева портрет, на котором мсье
де Турв некогда велел себя живописать в виде любезного пастушка,
прижимающего к сердцу обвитую лентами волынку. Вдоволь насмотревшись на это
пасторальное изображение, он неукоснительно видел его оригинал входящим в
дверь. Маркиз де Турв наполнял комнату своим громким голосом и грозил
задушить мсье де Ла Пэжоди в своих объятиях, после чего торопил его идти в
музыкальный зал. Придя туда, мсье де Ла Пэжоди весьма любезно вынимал из
футляра флейту и принимался играть. Хотя маркиз де Турв не был похож ни на
красивый пейзаж, ни на красивую женщину, мсье де Ла Пэжоди прилагал все
старания к тому, чтобы превзойти ожидания своего слушателя точностью и
совершенством исполнения. После каждой пьесы мсье де Турв, слушавший в
блаженном экстазе, написанном на его румяном лице, был не в силах сдержать
восхищения. Он порывисто вставал с кресел, махал руками, издавал
восклицания, перемешанные с божбой, и, наконец, снова садился, пыхтя,
вытираясь платком и словно подавленный счастьем, потом снова вскакивал,
восклицал, отбивал такт, пичкал нос табаком и, кидаясь к мсье де Ла Пэжоди,
лобызал его с такой силой, что легко мог свернуть ему шею и переломать
кости. Так продолжалось до тех пор, пока не надо было идти к столу, за
которым мсье де Турв, вытаращив глаза, глядел, как мсье де Ла Пэжоди ест,
потому что у него самого, по его словам, горло было так сдавлено, что он не