"Анри Де Ренье. Сказки для самого себя " - читать интересную книгу автора

Равнину эту и обмелевшую реку видно в просвет между деревьями и проломы
в стене в конце парка, окружающего мои владения. Никто не проходит там
больше, кто бы мог заглянуть в его чащу или в мой дом. Что до того, что
прогнившие ставни не защищают больше окон! Местность пустынна, и жилище мое
так уединенно! Здесь так тихо, что, мне кажется, я почти совсем один. И я
облокачиваюсь на старый закрытый том, который я читал в продолжение долгих
часов, - какое-нибудь странное и кропотливое исследование в роде "Зеркала
времен" или "Часов души". Сосредоточиваюсь на одной точке моих грез; мысль
моя воплощается в невидимое; она одевается его бесформенной готовностью и
создает себе в ней действительность, превосходящую мои желанья, пока мои
глаза не утомятся; тогда я закрываю их и вижу, как обломки капризно
возникшего идола засыпают мое мечтание сверкающим пеплом своего ухищрения,
переходя под конец в дождь призматических звезд, в драгоценную пыль, в
круги, похожие на те, что блестят и мигают на призрачных павлиньих
хвостах...
Сегодня я видел, как падают, один за другим, листья в водоем. Может
быть, я заблуждался, отдаваясь в своей жизни иным занятиям, нежели этому
меланхолическому подсчитыванию часов, словно лист за листом падающих в какую
то сумрачную и настороженную воду. Ото всех дней моей жизни у меня
сохранилось бы воспоминанье, как об одном лишь дереве, пополненном другим,
ему подобным, и целым рядом следующих, смежных и вытянутых в линию вглубь
моего прошлого перемежающейся и вещей вереницей, столь же далекой, как и мое
прошлое.
Листья падают все чаще и чаще; два из них соединяются в паденье.
Поднявшийся ветер осторожно взвешивает их, один за другим, раньше, чем
позволить им упасть, усталым и ненужным. Те, что падают в бассейн, сначала
плавают на поверхности, затем, мало помалу, набухают, тяжелеют и погружаются
наполовину; таковы вчерашние листья; есть и другие, блуждающие под водой. Их
видно сквозь прозрачную ледяную воду, ясную до самого дна, покрытого, как
чешуей, обманчивой бронзой уже опустившихся пластов.
Мне известна судьба всех этих листьев; я знаю, как они распускаются и
зеленеют, как гибнут осенью, несмотря на свое поддельное убранство из
разноцветного золота и лицемерный пурпур.
Закат алеет сквозь деревья; лиловатая гнилость сумерек гложет его
скорбными облаками. Печаль мгновенья почти ранит.
Лампа горит в углу обширной залы с высокими окнами, и я не отрываюсь от
тусклого стекла. Я не вижу больше падающих листьев, я чувствую теперь, как
что-то обрывается и громоздится уже во мне самом. Мне кажется, я слышу в
тишине паденье собственных мыслей. Они падают с высоты, одна за другой,
медлительным листопадом, и я встречаю их всем своим прошлым, во мне живущем.
Их мертвое и легкое паденье невесомо, в них не осталось ничего, от того чем
они хотели быть. Осыпалось тщеславие и отцвела слава.,.
Новый день. Вот лампа! Я смотрел, как падают один за другим листья, и,
однако, ведь были тирсы в виноградниках и садах! Губы впивали сочность груш.
Ребенок нес на руках золотые яблоки, и когда он обернулся на пороге под
вечер, на висках у него виднелся лавровый венок, и в то же время букцины
звучали в глубоких гротах!
Я слышу, как поют хриплые трубы, на старом кедре перед домом, возле
тяжелой каменной плиты! Золото их звука словно разъято трещиной. Дыханье их
резко и нестройно. Они издеваются над славой, которую трубят; они говорят,