"Джин Рис. Антуанетта " - читать интересную книгу автора

бровей у нее возникала такая глубокая морщина, что казалось, это след от
ножа. Я ненавидела эту морщину и однажды, пытаясь ее разгладить, дотронулась
до маминого лба пальцем, но она оттолкнула меня. Оттолкнула спокойно, молча
и решительно, так, словно раз и навсегда поняла: от меня ей не будет
никакого толка. Она предпочитала сидеть с Пьером или гулять там, где ее
никто не мог бы потревожить. Она хотела покоя. "Оставьте меня в покое, -
время от времени срывалось с ее губ. - Оставьте меня в покое". Когда я
поняла, что она говорит это сама себе, то стала немного бояться ее. Я была
уже достаточно большая, чтобы позаботиться о себе сама.
Поэтому большую часть времени я проводила на кухне, которая
располагалась в отдельной постройке недалеко от самого дома. Кристофина жила
в маленькой комнатушке рядом с кухней.
По вечерам, когда она бывала в настроении, то пела мне песни. Я плохо
понимала слова - Кристофина тоже была родом с Мартиники, - но она научила
меня песенке со словами "когда дети подрастают, покидают они нас", а также
другой - про кедр, который цветет лишь один день в году.
Мелодия была веселой, но слова грустными, и порой ее голос начинал
дрожать, когда она произносила "адье". Не в смысле "прощайте", как мы обычно
говорили, а в первоначальном значении "к Богу". В этом было больше смысла.
Любящий мужчина одинок, любящая девушка покинута, дети не возвращались в
отчий дом... уходили неизвестно куда. К Богу?
Песни Кристофины не имели ничего общего с теми, что пели на Ямайке. Да
и она сильно отличалась от других женщин.
Кристофина была худой, черты лица - прямые, а кожа - иссиня-черная. Она
ходила в черном платье, в ушах сверкали тяжелые золотые серьги, а голова
была повязана желтым платком с двумя узелками впереди. Ни одна другая
негритянка в наших краях не носила черного платья и так не завязывала
платок. Она тихо говорила и тихо смеялась (в те редкие мгновения, когда она
смеялась), и хотя умела говорить на хорошем английском и французском, она
старалась подражать местным, изъясняясь на их наречии. Местные, впрочем,
избегали иметь с ней дело, и она никогда не видела своего сына, который
работал в Спэниш-тауне, и у нее была одна-единственная подруга, женщина по
имени Майот, которая сама была не с Ямайки.
Девушки с побережья, которые нередко приходили стирать и убирать дом,
боялись ее. Именно поэтому, как я потом выяснила, они вообще приходили -
ведь она никогда не платила им за работу. Тем не менее они приносили в
подарок фрукты и овощи, и с наступлением темноты я слышала на кухне тихие
голоса.
Как-то я спросила у мамы о Кристофине: сколько ей лет и всегда ли она
жила с нами?
- Кристофина - свадебный подарок твоего отца; один из тех подарков, что
он мне тогда преподнес. Он решил, что мне будет приятно иметь служанку с
Мартиники. Она приехала на Ямайку совсем молоденькой, но сколько ей тогда
было, я не знаю. Не знаю, сколько ей лет и сейчас. Да не все ли равно? Что
ты пристаешь ко мне со всеми этими пустяками? Кристофина осталась у меня,
потому что ей этого захотелось. Можешь не сомневаться, у нее были на то
веские причины. Если бы она поссорилась с нами, мы бы, наверное, погибли. И
это было бы лучшим выходом. Как прекрасно умереть и получить покой и
забвение! Это куда лучше, чем жить, чувствуя себя брошенной. Мертвые не
знают о своей ненужности, беспомощности, оболганности. Кто замолвит за