"Джин Рис. Антуанетта " - читать интересную книгу автора

расстаться с теми блюдами, что готовила нам раньше Кристофина.
Мой отчим начал говорить о своих планах по ввозу рабочей силы - он их
называл "кули" - из Ист-Индии. Когда Майра вышла из комнаты, тетя Кора
заметила:
- На вашем месте я бы не стала это обсуждать сейчас. Майра нас слушает.
- Но местные не работают. Они просто не желают работать. Только
посмотрите вокруг - просто сердце кровью обливается.
- Сердца и раньше обливались здесь кровью, - спокойно возразила тетя
Кора. - Можете в этом сомневаться. Только, пожалуйста, отдавайте себе отчет
в том, что делаете.
- Что вы хотите этим сказать?
- Ничего, кроме того, что лучше бы не посвящать в ваши планы эту
женщину. Так будет разумней - и милосердней. Лично я ей не доверяю.
- Столько прожить в этих местах и ничего не понимать в здешних
жителях! - фыркнул мистер Мейсон. - Просто удивительно. Это же сущие дети.
Они не в состоянии обидеть и мухи.
- Дети как раз часто обижают мух, - возразила тетя Кора.
Снова вошла Майра. По обыкновению, вид у нее был скорбный. Она
улыбалась, лишь когда говорила об аде, и уверяла меня, что в ад попадут все,
кто не принадлежит к ее секте, да и среди сектантов спасутся далеко не все.
У Майры были худые руки и крупные кисти и ступни. Она повязывала голову
белым платком - никаких цветочков и узоров.
Я перевела взгляд с Майры на мою любимую картину "Дочь мельника". Там
была изображена симпатичная английская девушка с каштановыми волосами,
голубыми глазами и в свободно ниспадавшем платье. Затем я посмотрела на
белую скатерть, вазу с желтыми розами, потом на мистера Мейсона. Он сохранял
полную невозмутимость как истинный англичанин. Потом я посмотрела на маму.
Она, напротив, не имела ничего общего с английской дамой, но и на белую
негритянку тоже похожа не была. Она никогда не была и не будет белой
негритянкой, подумала я, понимая однако, что, не встреть мама мистера
Мейсона, она вряд ли смогла бы выжить. Внезапно меня охватил прилив
благодарности к этому человеку. Можно быть счастливой по-разному, но лучше
всего знать, что вокруг тебя царят мир и спокойствие, и ничто тебе не
угрожает. Именно так я и почувствовала себя тогда и подумала, что, может
быть, спасусь от адского пламени вопреки всем предсказаниям Майры. Кстати,
когда я однажды спросила Кристофину, что будет со мной, когда я умру, она
ответила: "Хочешь знать слишком много". Я решила поцеловать отчима на ночь.
Помню, как-то тетя Кора сказала мне: "Он очень расстраивается, что ты
никогда его не целуешь".
"Он не выглядит обиженным", - возразила я, но тетя Кора сказала: "Не
суди по внешности. Она бывает весьма обманчива".
Я вошла в комнату Пьера, которая была рядом с моей, последней в доме.
Прямо за его окном рос бамбук - так близко, что можно было из комнаты
потрогать побеги рукою. Пьер по-прежнему лежал в колыбели и теперь почти все
время спал. Он был такой тощенький, что я могла легко поднимать его. Мистер
Мейсон обещал отвезти его в Англию. Он говорил, что там его вылечат и он
станет, как остальные. "Ну, как тебе это понравится? - думала я, целуя его
на сон грядущий. - Хочешь стать, как все остальные?" У спящего Пьера был
счастливый, безмятежный вид. "Но Англия - это потом. А пока спи". И вдруг я
снова услышала шелест бамбука. Шелест, очень похожий на шепот. Я заставила