"Райнер Мария Рильке. Рассказы о Господе Боге" - читать интересную книгу автора

- Как то есть? - удивился я.
- Да вот когда я рассказал им историю о Егоре, они стали жаловаться,
что Бог в ней так и не появляется. Я испугался:
- Как, история без Бога, но также не бывает! - Потом я спохватился: - А
ведь верно, о Боге, как я теперь вижу, моя история и в самом деле ничего не
говорит. Не могу понять, как такое могло случиться; мне кажется, если бы
кто-нибудь нарочно потребовал от меня такую историю, я за всю жизнь ничего
не смог бы придумать...
Эвальд улыбнулся моей горячности.
- Не нужно из-за этого огорчаться, - перебил он меня сочувственно, - я
так думаю, никто не может знать, есть ли в истории Бог, пока не дослушает ее
до конца. Ведь если в ней не хватает хотя бы двух слов, пусть даже одной
только паузы после последнего слова, Он все еще может прийти.
Я кивнул, и больной продолжал другим тоном:
- Не знаете ли Вы еще чего-нибудь об этих русских певцах?
Я помедлил:
- Может быть, поговорим лучше о Боге, Эвальд? Он покачал головой:
- Мне хочется побольше узнать об этих необыкновенных людях. Не знаю
почему, но я все время думаю: если бы кто-нибудь из них вошел сюда, в мою
комнату... - он Повернул голову, посмотрел на дверь. Но его взгляд тотчас
вернулся, не без некоторого замешательства, ко мне. - Хотя как бы это могло
быть, - поспешил он прервать свои мысли.
- Почему же нет, Эвальд? С Вами может произойти многое, что недоступно
людям, владеющим своими ногами, потому что они проходят мимо стольких вещей
и от стольких убегают. Бог положил Вам, Эвальд, быть тихим местом посреди
всей этой спешки и суеты. Разве Вы не чувствуете, как бурлит все вокруг Вас?
Другие гоняются за своими днями, и если им вдруг удается настичь
какой-нибудь из них, они уже не могут отдышаться, чтобы сказать ему хотя бы
слово. Вы же, мой друг, просто сидите у Вашего окна и ждете, а к ожидающим
непременно что-нибудь, да приходит. У Вас совершенно особая участь.
Подумайте - даже Иверская Божья Матерь, что в Москве, то и дело покидает
свою часовенку и в черной повозке, запряженной четверкой, едет к тем, кто
празднует крестины или оплакивает смерть. К Вам же должно прийти все.
- Да, - сказал Эвальд с отрешенной улыбкой, - я не могу выйти навстречу
даже смерти. Многие люди находят ее в пути. Она боится входить в их дома и
вызывает их наружу - на чужбину, на войну, на высокую башню, на шаткий мост,
в нехоженые леса или в безумие. Или же, как бывает чаще всего, отыскав ее
где-то, они приносят ее потом на плечах домой, не замечая этого. Потому что
смерть ленива; если бы люди не тревожили ее без конца, кто знает, может
быть, она бы давно уснула.
Больной на минуту задумался, потом продолжил с некоторой гордостью:
- Но ко мне-то ей придется прийти, если я ей нужен. Прийти сюда, в мою
маленькую светлую комнату, в которой так долго не вянут цветы, пройти по
этому старому ковру, мимо этого шкафа, между столом и краем кровати (все это
не так легко), подойти к моему милому, старому, широкому стулу, который,
видимо, умрет вместе со мной, потому что, можно сказать, и жил со мной. И ей
придется проделать все это, как это делается обычно: без шума, ничего не
опрокинув, никак не нарушая привычного порядка, словно в гостях. Благодаря
этому моя комната мне как-то особенно дорога. Ведь все разыграется здесь, на
этой тесной сцене, и потому это последнее событие не так уж сильно будет