"Феликс Разумовский. Поганое семя ("Умытые кровью" #1)" - читать интересную книгу автора

бутылок. Правда, хорошая водочка, холодненькая. "Говорят, сосуды расширяет".
Не дослушав праздничный тост, Зотов принял рюмку, ткнул вилкой в ломтик
буженины и сразу же почувствовал, как тепло из желудка гулко ударило в
голову - отвык, не пил с похорон Бурого. "Эх, жизнь". Сердце вдруг сдавило
будто клещами, так сильно, что навернулись слезы, и мир сразу сделался
расплывчатым, утратившим привычную форму. "Не мякнуть, сейчас пройдет".
Зотов хотел утереть глаза, но вокруг все завертелось бешеной каруселью, и на
него стремительно надвинулся пол. Откуда-то издалека он услышал:
- Врача, генералу плохо!
Неправда! Ему было хорошо - боль ушла. Совсем рядом, задумчивая, под
белым кружевным зонтом, стояла Она. Они вновь были вместе. Теперь уже
навсегда.

Глава вторая


I

- Проклятая мошкара, к теплу. - Граевский опустил бинокль и, закурив,
протянул портсигар уряднику: - Бери, Акимов, не стесняйся.
- Благодарствую, ваше бродь. - Тот осторожно вытянул толстую, еще из
довоенных запасов, асмоловскую папироску. Чиркнул спичкой, затянулся и
выпустил сквозь усы облачко ароматного дыма. - Слабоват табачок, словно
масло идет по глотке. Баловство одно.
Они лежали на вершине холма и, щурясь, смотрели на нарядную в лучах
заката ленту реки. Ее резал надвое бревенчатый мост: с этой стороны
колыхалось неубранное жито, а на дальнем берегу стояли здания фольварка,
сразу от которых начинались австрийские окопы, извилисто протянувшиеся до
болотистой лощины.
- Два пулемета, в лоб не попрешь. - Урядник выщелкнул окурок и,
сплюнув, прикусил щербатым ртом былинку. - Австрияка, ваше бродь, на
хитрость брать надо, кубыть, не первый день воюем.
Сказал и принялся чесать затылок. Синий погон с золотистыми лычками на
его плече вспух бугром.
Граевский, не отзываясь, курил молча. После вчерашнего "бомбауса",
затеянного прапорщиком Золиным, у него раскалывалась голова, а во рту -
будто всю ночь жевал свои истлевшие от пота карпетки. Хотелось вытянуться и
долго-долго смотреть на небо, такое же голубое, как Варварины глаза.
Впрочем, нет, в минуты страсти они темнеют и напоминают
омуты - затягивающие, полные огня и желания. Прижаться бы к ним губами! И
забыть, что ему, командиру сводной штурмовой команды, дан приказ форсировать
этот чертов мост и удерживать его до подхода наступающих частей. Какой
идиотизм! От злости Граевский засопел и, представив розовые складки на
затылке начштаба, сплюнул далеко в ольховник. Позиция ни к черту, мост
пристрелян, а всего в десяти верстах по течению удобный брод. Так ведь нет,
надо положить на алтарь отечества три полуроты да еще Акимова пригнать с его
пластунами. Ишь каков орел - чуб цвета спелого пшена, нашивки за
сверхсрочную, и не дурак, сразу видно. Взводом верховодит.
- А скажи-ка, братец, - Граевский наконец докурил и, сорвав лопушок
заячьей капусты, с наслаждением почувствовал во рту кислинку, - где ж ваш