"Алексей Разин. Изяслав-Скиталец (Рассказ) [И]" - читать интересную книгу автора

напоил и сказал, что ежели он еще раз придет в Тмутаракань, то он ему
отрежет нос и уши.
— И как ты, батюшка-князь, хочешь, — говорил он со слезами, — а я в
эту касожскую землю больше не пойду ни за какие сокровища. Там хорошо,
слов нет, там и зимы почти не бывает, и рыбы столько, что ее девать
некуда, и торговля с этими греками корсунскими и царьградскими идет
горячая. Только с этими касогами ладу никакого нет. А брат Ростислав у них
как свой, и слушаются они его как своего князя.
Когда боярин Тукы узнал, что и как было, когда он услышал, что в
провожатые Ростислав дал Глебу молодого Вышату Остромировича, сына
новгородского посадника, у него мелькнула мысль, что князя Глеба теперь
всего удобнее отправить в Новгород. Князь слаб именно настолько, насколько
нужно, чтобы Новгород сидел смирно, а посадник Остромир сделает все
угодное киевскому князю, только бы на него не пала вина сына, который
пособляет в междоусобной войне.
Князья долго совещались, как быть дальше с бунтовщиком-изгоем, и
решили отдать все это дело боярину Тукы, чтобы он устроил его как знает
через корсунских греков. Так и записал угрюмый боярин в своем списке, и
решение это дал подписать князьям. Дядьки, может, и не знали, что они
подписывают смертный приговор своему племяннику.
Но не успели они успокоиться, как пришли вести о великом бедствии во
Пскове от другого племянника. Полоцкий князь Всеслав подступил к Пскову и
обложил его со всех сторон. Старый Тукы прибежал с этим известием к князю,
а князь уже слышал и посылал за своим верным советником.
— Ну, что же мы с этим разбойником делать будем? — спросил князь.
— Да что с ним делать? — отвечал Тукы. — Повоевать его надобно, да
как-нибудь постараться захватить, да и засадить в крепкое место, чтобы в
другой раз не думал выходить из положенных пределов. Известно, племянник
против дяди ничего не смеет...
— Эх ты все свое толкуешь, боярин! — вскричал Изяслав. — Не то беда,
что он против дяди пошел, а то, что Русская земля так-то распадется. Едина
Русская земля или не едина?
— Это я не знаю, — отвечал боярин, развертывая свой свиток с именами
князей, — а только по списку этого не видно. Что дальше Бог даст — не
знаю, а пока на Руси пять владетелей.
— Да разве я им всем не вместо отца поставлен? Разве не я — глава
всей Русской земли?
— Верно ты говоришь, глава! Так у меня в списке написано; только
нигде этого не видать, чтобы голова у рук спрашивалась: а что, господа
руки, не скинуть ли мне шапку, не надеть ли шелом? Не видать также, чтобы
у рук было свое дело, помимо того, которое надобно голове.
— Это, брат, я двенадцатый год от тебя слышу! — возразил князь. — А
все ты мне не скажешь: как же тут быть?
— Я пробовал говорить, — отвечал боярин, — да ты тогда мне дал такой
нагоняй, что я и зарекся...
— Что? Это ты Святополка Окаянного хотел из меня сделать? Чтобы я
руку поднял на братьев родных? Нет, ты мне лучше об этом не заикайся, а то
я рассержусь по-тогдашнему. Я братьям своим и всему роду Ярославову отец;
а какой отец детей своих истребляет? Это и у волков не слыхано. Если б у
тебя хоть немного совести было, так ты не заикнулся бы об этом. А ты скажи