"Лев Разгон. Непридуманное" - читать интересную книгу автора

почему-то одевалась в черное газовое платье, к которому обязательно
прицепляла орден Ленина,-- очень было странное сочетание.
А когда к себе приглашал Озеров, мы часто заставали у него
А. В. Нежданову и дирижера Н. С. Голованова. Голованов оказался веселым
дядькой, любителем домашнего пения и недомашних анекдотов. Поэтому,
очевидно, к столу редко допускался младший сын Озерова - аккуратненький,
худощавый и воспитанный мальчик - полный тезка отца. Когда я сейчас так
часто вижу на экране телевизора расплывшуюся фигуру и обрюзгшее лицо
этого бывшего мальчика, становится несколько жутковато от сознания, что
такие изменения претерпела и моя собственная внешность.
Какие они были веселые, эти вечера на Спиридоновке! Два Ивана
Михайловича приезжали поздно: один из театра, другой из своего
правительственного офиса. К этому времени те, кто были помоложе и
посвободнее, уже входили в зенит веселья. Оба Москвина немедленно
включались в шумные разговоры. И допоздна, до двух-трех часов пел
народные песни Озеров, Москвин-артист организовывал хор, который пел
старые солдатские песни, и рассказывал малопристойные смешные истории,
уверяя, что это он читает рассказы Горбунова и даже Чехова. И только в
два-три часа ночи Иван Михайлович вызывал машину, чтобы развезти гостей по
домам.
Но, кроме артистов, в доме Москвина очень частой была совершенно другая
группа гостей - врачи. Не лечащие, те, конечно, также бывали в достаточном
количестве,-- а другие, приходившие на Спиридоновку как
друзья и единомышленники. Это были руководители только недавно
возникшего и бурно вверх вознесшегося ВИЭМа - Всесоюзного института
экспериментальной медицины. Странное это было учреждение, о котором в
энциклопедиях, медико-исторических работах говорится темно и туманно.
Насколько сейчас помню, было в идее этого института что-то
лысенкоподобное. Его создатели и руководители полагали, что им очень
скоро удастся найти в человеческом организме "что-то такое", на что
можно воздействовать и таким образом быстро побороть болезни и среди них
самую вредную - старость. Кроме того, что такая цель была крайне
соблазнительна, она еще и была совершенно в духе времени: мало было
"покорить пространство и время", надо было покорить и подчинить себе все еще
неизвестное и неуправляемое.
Это совершенно совпадало с желанием Сталина, который не мог примириться
с тем, что существует что-то, над чем он не властен. Именно
этим, а не только спекулятивным стремлением скорее облагодетельствовать
человечество следует объяснить пышный расцвет Лысенко, Лепешинской, Бошьяна
и других юродивых и жуликов поменьше.
Организаторы ВИЭМа, конечно, не были жуликами. Но их научные идеи
настолько соответствовали стремлениям и желаниям начальников, что могучая
подъемная сила несла их стремительно вверх. Их теории пленили Горького, а
затем и самого Сталина. Чуть ли не каждую неделю виэмовцы собирались в
особняке Горького и там - перед Сталиным, Горьким и другими немногими,
допущенными в эту компанию, развивали свои мысли о необыкновенных
перспективах управления человеческим организмом. А после этих посиделок они
шли на Спиридоновку к Москвину, где эти беседы продолжались, но уже
в более живой, непосредственной и не стесненной августейшими особами
обстановке.