"Энн Райс. Песнь крови" - читать интересную книгу авторазахлебнуться в потоках любви ко всему клану Мэйфейров, будто бы все они
спустились к нам с окрестных гор, держа в руках свечи, позаимствованные из малобюджетных фильмов. Голубые глаза Михаэля устремились на меня. Несмотря на усталость, в нем ощущалась безмерная сила, гордость за дом и легкое удовольствие, когда он заметил, как я осматриваюсь. - Я оштукатурил его, покрасил, провел электрику, отполировал полы, навел лоск, - бормотал он певуче. - Я научился всему этому на западе, и за все время, пока отсутствовал, я никогда не забывал этот дом, привыкнув слоняться здесь, как маленький мальчик, никогда не забывал, и никогда, конечно же, не мог и мечтать о том, что стану здесь хозяином (смешок). Вот так вот. Если, разумеется, у этого дома может быть хозяин, когда у него есть хозяйка, или даже две, и было время, очень продолжительное время... - он потерял нить. - Пойдемте. Давайте я покажу вам библиотеку. Мне осталось только неспешно последовать за ним. Ночь снаружи тяжело напирала на окна, слышалось пение крылатых существ, пульсирующее кваканье лягушек, авторитетно живописующих большой сад. Тесный коридор, пропадающие в вышине стены. Зловещие ступени. Слишком узкие, слишком длинные. И снова запах существ. Но еще сильнее - запах человеческой смерти. Почему я так решил? Рука, коснувшись стержня винтовой лестницы, выбила искру воспоминаний. Смертные падали и падали вниз. Эту лестница соорудили специально, чтобы свернуть на ней шею. Эти двери, как двери в храм, противились нашему непочтительному проникновению. - ...завершилось в 1868 году, - говорил Михаэль. - ...Все, и едва затронуло эту комнату. Но лучшая отделка во всем доме. - Великолепный потолок. Я вижу маленькие лица, выписанные на штукатурке медальона. Мона обошла комнату по кругу, - красный ковер приглушал цоканье ее каблучков, - приблизилась к длинному окну, выходившему на маленькую веранду, и уставилась в ночь с таким видом, будто бы ей было суждено, притаившись за кружевными шторами, вынести миру приговор. На кружеве красовались павлины. Затем она развернулась и уставилась на Михаэля. Он кивнул. При взгляде на него нечто угрожающее всколыхнулось в ее памяти. Нечто ужасное, смертоносное приблизилось к веранде. Гимны мертвых и умирающих. Семейные призраки леденили кровь. Отрицание. Спешка. Роуан ждет. Роуан страдает. Роуан где-то очень близко. - Пойдем, дорогая, - сказал он Моне. Мой голос звучит так же интимно, когда я так обращаюсь к ней? На какой то момент мне захотелось обвить ее рукой, только для того, чтобы предъявить свои права. Теперь она мой птенец, мое дитя. Как постыдно. Столовая представляла собой идеальный квадрат с идеально круглым столом. Стулья - чиппендель. Стены расписаны картинами со сценками из золотой поры быта плантаторов. Очень странный канделябр. Я не знаю, как он называется. Он размещался очень низко, как и великое множество свечей. Роуан одиноко восседала за столом, четко отражаясь от его поверхности. Она была облачена в темно-пурпурный стянутый кушаком халат с атласными лацканами - в мужском стиле. Но узкие плечи и пикантно гладкое лицо делали ее очень женственной. Из-под края одежды виднелась тонкая белая полоска |
|
|