"Энн Райс. Песнь крови" - читать интересную книгу автора

противоположной стороне улицы, в тени магазинов, заколоченных на ночь,
позорный дух, насмехающийся надо мной. Будь ты проклят! Хотя, как знать,
быть может, он пришел по собственному почину.
Любовь. Кто знает о чужой любви? Чем больше любишь, тем больше
понимаешь, как любовь испепеляет душу, тем отчаяние вспоминаешь о блаженном
неведении, когда еще не угодил в расставленные страстью силки.
Вот перед нами дом, который описывал Квинн, когда вспоминал те летние
дни, когда много лет назад он приглашал на прогулки возлюбленную Мону, дом,
спрятавшийся за черной оградой, с прильнувшим к ней миртом и двумя
величественными дубами-часовыми, вспоровшими корнями выложенную камнями
площадку. Спускающиеся каскадом белые колонны, боковые двери, длинные окна,
кресла-качалки на веранде, чугунное кружево решеток за вуалью цветущих
виноградных лоз. Сбоку, в уютной темноте притаился просторный сад. Сюда
одним прекрасным солнечным днем проникнул дядюшка Джулиан, чтобы запутать
Квинна, убедив его никогда не жениться на Моне. Некоторые призраки никогда
не сдаются!
Вдалеке я заприметил бассейн, по которому пробегала сверкающая рябь. За
ним, быть может, находилось кладбище мистических Талтосов. Когда полный
доверия Михаэль с успокоенной улыбкой на лице вел нас по комнатам, я ощутил
запах, который он пытался описать. Инородных существ. Явный, хотя и слабый.
Мона тоже его уловила и вздернула носик - пренебрежительная гримаса вампира.
Высокие зеркала над одинаковыми каминами из белого мрамора располагались
друг напротив друга, отражая глубокую полутьму комнат и ловя свет мерцавших
в бесконечности свечей. Полы застилали ковры, похоже, от Абуссон, заурядная
мебель располагалась в тревожном беспорядке, диван и скопище стульев
разделяли комнаты под центральной аркой, в отдалении виднелось черное
фортепьяно "Босендорфер", укрытое благородным слоем пыли. Со стен смотрели
портреты предков - кого же еще? Там была изображена крепкая черноволосая
женщина в красивом облачении для верховой езды. А с этой стороны -
догадайтесь, кто? Блестел глазами и улыбался так, как никогда не улыбался
мне, монсеньер Джулиан Мэйфейр, конечно же. Тикали огромные немецкие часы в
длинном корпусе, размеренно покачивая маятником. Всюду слышались неясные
шорохи, словно дом наполнялся призраками. Краем глаза я уловил исполненный
ненависти взгляд настоящего Джулиана. Но тут Михаэль обернулся. А за ним на
звук, похожий на шуршание по полу старинного платья из тафты, среагировал и
Джулиан. Михаэль снова закрутил головой, пробормотал:
- Где же они?
- Мы им не нравимся, - сказал я.
- Не им нас судить! - сердито сказал Михаэль.
Это было впервые, когда я заметил в нем подобную эмоцию.
Но она угасла так же внезапно, как вспыхнула. Для таких вещей есть
подходящее слово: "мимолетный".
- Кто? - спросила Мона. - Ты о чем? - она пробормотала свое собственное
заклинание.
Ее взгляд выдавал эмоции.
Жила здесь, любила этот дом, была вырвана из него, заброшена, ощутила
дыхание смерти, сбежала, снова здесь, соприкосновение.
Следовало ли мне читать ее мысли, чтобы это понять? Нет. Я все видел в
глазах Квинна. Он же, дитя огромного дома, чувствовал себя в этих стенах
восхитительно комфортно и, казалось, беспокоился только о том, чтобы не