"Е.Б.Рашковский, А.Я.Гуревич и другие. Человек в истории: Личность и общество " - читать интересную книгу автора

неуместно вдвойне. Единственное замечание: независимо от убежденного тона
или даже некоторой горячности, по-моему, совместимых с академизмом и
естественных, когда спорят о предмете слишком важном, - сама полемичность
заключения уже подчеркивает принципиальную незавершенность обсуждения. Я не
претендую и не в силах как-либо и что-либо "заключить". К столь странному
послесловию дискуссии в данном случае подталкивают ее материалы.
Ведь по мере ознакомления с ответами нарастает впечатление, что мы
присутствуем при начале возведения вавилонского столпа. Дело не в том,
разумеется, что взгляды различны - и славу богу! Однако сами смысловые
ракурсы разительно расходятся. Дискуссия движется подчас в непересекающихся
плоскостях. Одни и те же термины употребляются в далеких или противоположных
значениях. Иному читателю вдруг покажется, будто авторы толкуют каждый о
чем-то своем, а не спорят вокруг общей темы. Так ли это? Все же постепенно
проясняются сквозные логические линии. Из контрастных, взаимодополняющих,
разноречивых суждений складывается поучительная мозаика. Итак. Терминология.
Смысловые подходы. Локализация в истории.
1.1. А. И. Зайцев, М. Л. Гаспаров, И. Л. Фадеева не придают никакого
значения различиям между понятиями "индивидуальность" и "личность", считают
эти термины синонимичными, основываясь на повседневном бытовом
словоупотреблении или подчеркивая, как это делает Зайцев, что они идентичны
для психолога; какой-то иной, внепсихологический смысл не предполагается.
Гаспаров полагает, что было бы необходимо "формализовать понятие
индивидуальности", т. е. разложить качественные психические различия между
индивидами "на совокупность количественных разниц составляющих. . .
элементов". А иначе как научно исследовать, чем (насколько) разнятся,
допустим, раннегреческая личность и позднесредневековая?. . Увы, замечает
автор, "задача эта фантастически трудна".

С последним вполне соглашусь. Кроме того, я позволю себе предположить,
что, если бы эту штуку, т. е. особую и неповторимую целостность индивида,
удалось разобрать и посмотреть (подсчитать!), что там у нее внутри, то
снова собрать ее уж точно никогда не удалось бы. Нам, бедным герменевтикам,
историкам культуры, не суждено, как известно, достичь "научности" в
значении, которое удовлетворило бы исследователя вещей.

1.2 Не только для названных авторов термины "индивидуальность" и
"личность" означают примерно то же, что и просто "некий отдельный человек",
типовой индивид - с необходимостью более или менее отличный от других, но
притом существенно похожий на людей той же эпохи и культуры. А. Викт.
Михайлов, отвечая на вопросы об индивидуальности, этим словом не пользуется
и пишет о личности, стало быть также явно не усматривая в двух понятиях
какой-либо логический дифферент. Однако автор имеет в виду не преобладающую
комбинацию постоянных психических элементов, а нечто иное. Индивидуальность
или же "личность каждой эпохи", по Михайлову, это исторически особая
внутренняя "устроенность" ее индивида, будь то "средний" человек или
"выдающаяся личность". Такая устроенность, если я правильно понял, не
природного индивидуально-психологического порядка, но
культурно-содержательного. Всякий тип культуры кристаллизуется в
характерном для него понимании места отдельного человека в мире,
представлен типом личности. Автор считает, что современная наука успешно