"Лобсанг Рампа. Тринадцатая свеча" - читать интересную книгу автора

Изрядно отхлебнув из него, словно для того, чтобы смыть неприятные
воспоминания, она продолжала:
- Мне показалось, что меня там продержали несколько часов, а потом
отвезли к мамочке. Мамаша была белой от злости и ее трясло. Она размахивала
газетой, где большими буквами был напечатан заголовок "Школьница погубила
будущее учителя воскресной школы". Мамаша была в бешенстве, действительно в
бешенстве. Она сказала полицейскому забирать меня куда угодно, что она меня
больше знать не желает, и грохнула дверью. Полицейский и тетка - полицейская
переглянулись. Тетка забрал а меня обратно в машину, а мужик стал стучать в
дверь.
Она прикурила сигарету и продолжала:
- Наконец он вернулся и сказал, что мамаша никогда больше не пустит
меня домой. Он посмотрел на меня с некоторым сочувствием и сказал, что им
придется отвезти меня в Приют Армии Спасения для несовершеннолетних
проституток - меня! Короче, меня поместили на ночь в том ужасном старом
здании, которое тебе так хорошо знакомо.
Лотта Булл фыркнула.
- Еще бы, - отозвалась она ледяным тоном. - Это там я узнала про птичек
и пчелок и про то, что косяк не имеет к двери никакого отношения. Но
рассказывай, что было потом?
Рози Хиппс явно льстило неослабевающее внимание Лотты. Она продолжала:
- В ту ночь я узнала все о жизни. Узнала все о сексе. Боже
милосердный?! Некоторые из этих девиц совсем свихнулись. Рехнулись! Что они
вытворяли друг с дружкой! Но как бы там ни было, и эта бесконечная ночь со
всем ее адом прошла, а наутро мне дали позавтракать, конечно, я ничего не
могла есть, и отвезли в Суд, но не на экскурсию, как ты понимаешь!
Она помолчала с минуту, погрузившись в невеселые мысли, и снова
продолжала свою историю.
- Сопровождавшая меня женщина из полиции обращалась со мной, как с
опасным преступником. Она была такой грубой. Я сказала ей, что я -
пострадавшая.
"Как бы не так!" - ответила она. Ладно, после долгого ожидания меня
вытолкнули в зал суда. - О! Это было УЖАСНО! Там была пресса, мамаша всю
дорогу сердито на меня пялилась. И они притащили учителишку и посадили его
на скамью подсудимых. Мне пришлось все рассказать. Некоторые мужики аж
запыхтели, когда меня спросили, пошла ли я с ним по своей воле. Я сказала
да, но я не знала, чего он хотел. Все загоготали. О! Я и сейчас не могу об
этом думать.
Она вытерла глаза крохотным кружевным платочком.
- Как бы там ни было, - продолжала она, - они сказали, что я уже
совершеннолетняя, мне только что исполнилось шестнадцать, а газетчик,
который писал сенсационную статью о нашей школе, поспешил доложить, что
видел, как я побежала и прыгнула в машину. Ко мне никто не применял силу,
сказал он. И они отпустили учителя воскресной школы, наказав ему впредь быть
пай-мальчиком. Боже! Они просто выбили из Суда это решение!
Она замолчала, погасила сигарету и выпила.
- А потом они принялись за меня, - сказала Рози. - Я была плохой,
неблагодарной, порочной девчонкой. Даже моя бедная многострадальная мамочка,
вдова, которая ради меня работала до изнеможения на протяжении шестнадцати
лет, не выдержала и отказалась от меня, отреклась, не хочет иметь со мной