"Леонтий Иосифович Раковский. Изумленный капитан " - читать интересную книгу автора

спокойный голос Андрюши Дашкова.
Скрипнула дверь.
- Парик мой, парик! - крикнул в последний раз князь Масальский,
которого Дашков выталкивал из комнаты.
Дверь захлопнулась.
Возницын знал: из андрюшиных крепких рук князю не вырваться.
Борютин-большой обмяк: уткнув голову в бострок Возницына, он плакал
пьяными слезами.
- Меня, гедиминовича, огурцом!..
- Ложись спать, Лука Иванович, ложись! Завтра рано вставать, -
освобождаясь от Борютина, сказал Возницын.
Он в темноте накинул шинель, взял треуголку и, вытянув руки вперед,
пошел из комнаты.
На хозяйской половине, за ширмой из старого паруса, горел свет.
Скрипела зыбка. Плакал ребенок.
Возницын стоял у порога, торопливо застегиваясь.
Он уже открывал дверь в сени, когда кто-то схватил его за локоть.
Возницын, удивленный, обернулся. Перед ним стояла молодая гречанка,
стыдливо стягивая на груди накинутый на голые плечи старый тафтяной платок.
- Господин сержант, синхори?зете ми *, уговорите авфе?нтис ** Борютин,
чтобы он переехал на другой дом! Я одна с матерью. Муж в Рогервик. Мы боимся
пьяних! Ки?рие *** сержант.
______________
* Синхори?зете ми - простите меня.
** Авфе?нтис - господин, сударь.
*** Кирие - господин, сударь.

На Возницына умоляюще и чуть-чуть лукаво смотрели черные, большие глаза
гречанки.
- Уговорите. Сас перикало? *. Я уплачу за это авфе?нтис Борютин
пени?нта копи?киа **, польтину!
______________
* Сас перикало? - умоляю вас.
** Пени?нта копикиа - 50 копеек.

Возницын ничего не ответил. В голове у него шумело. Хмельные мысли
теснили одна другую.
Он вдруг нагнулся, чмокнул гречанку в губы и опрометью кинулся вон из
мазанки.

IV

На Москве перекликались петухи.
Игуменья Вознесенского девичьего монастыря Венедикта проснулась еще до
света: в келье было нестерпимо душно. Мороз, видимо, ослабел за ночь, а
келейницы-дуры без толку натопили с вечера.
В висках стучало. Старое, дряблое тело обливалось потом. Кругом стояла
тишина: монастырь спал. Только из соседней кельи, где спали три келейницы и
кухарка игуменьи, слышался заливистый храп.
Игуменья лежала с открытыми глазами.