"Ника Ракитина. Елена Ольшанская. Мое королевство " - читать интересную книгу автора

барышнями, носил узкие брючки, пижонствовал - в общем, пнулся из себя,
стараясь выглядеть благородно и романтично. А этот мерзавец Феликс делал что
хотел, никогда ни на кого не оглядывался - и при этом выглядел так, что Гаю
локти оставалось кусать от зависти. Хальк тоже выглядел. Что-то у этих двоих
было общее, от одной наседки вылупились, что ли? Хотя и нет. Глаза у Феликса
не синие... то есть, не серые. А зеленые. И волосы короче, лицо жестче... и
вообще в семье как выродок, ни на кого не похож. Гаю мучительно захотелось
покурить. Несмотря на все вопли Ирочки, что при детях ни за что и никогда...
она и сама курила, но тайком, подальше от воспитуемых, свято блюдя свои же
приказы.

...Кот возлежал. На вышитой гладью дорожке, украшавшей лестничные
перила. Томно, как руан-эдерская княжна; растянувшись на добрый метр. И сиял
зелеными очами. Между балясин, покачиваясь и развевая шоколадной шерстью,
свешивался хвост. Лапы вытягивались, то растопыриваясь внушительными
когтями, то светясь младенчески-розовыми подушечками через палевую шерсть.
Судя по всему, котяра был еще и полосат. Лаки застыл в священном трепете.
- Ой! Уведите меня! А то счас поглажу!
Барышни заверещали. Почему-то они верещали все время...
- Нельзя, нельзя, кот чужой!..
А очень хотелось. Лаки осознал, что если сию минуту не запустит руки в
эту шоколадную, волнистую шерсть, жизнь его будет прожита бессмысленно.
- А я у хозяина спрошусь, - Лаки засопел.
В это время над крышей дворца ударил гром. Кот лениво дернул ухом,
словно отгоняя настырное насекомое. Девицы запищали и кинулись вверх по
лестнице. Ирочка, свесившись через балюстраду, орала:
- Окна, окна закрывайте!
- Счас как вдарит, - мечтательно изрек Кешка. Но Лаки не покачнулся.
Главное - кот.
- Киса, - сказал он. - Ты подожди. Я сейчас.
И бросился в путаницу переходов.
Изнутри усадьба была почему-то гораздо больше, чем снаружи. Планировку
учинил какой-то явный псих-архитектор, потому что разобраться в ней даже с
третьего раза не представлялось возможным. Лаки, распустив крылья, несся по
коридорам, пахнущим старым деревом, пылью и сырой побелкой. "Эсквайр" чихнул
на бегу и понял, что окончательно заблудился. А кот мог и не дождаться. Это
побуждало к решительным действиям.
- Дядя Феля! - заголосил Лаки. Эхо заскакало между стенами, звякнули
мелкие стекла в витражных окошках. Как бы в ответ над усадьбой опять
громыхнуло, басом загудела жестяная крыша. И прямо перед собой в открытую
форточку Лаки узрел пылающий старый дуб на задворках дома.
- Ой, - сказал Лаки. - Па-ажар!!
Но ему никто не ответил. Стояла душная предгрозовая тишина, в которой
треск огня казался чем-то ненастоящим. Лаки зябко поежился.
Он уже третий раз пробегал по одному и тому же коридору, не в силах
уразуметь данное обстоятельство. Наконец уперся в жиденькую на вид дверцу,
со всего маху пнул ее сандалей и тоненько взвыл. Дверца оказалась дубовая.
Как ни странно, она распахнулась. Лаки справедливо почел это наградой
за пожар, боевые раны и вожделенного кота и, хромая, вошел. Дернулось пламя
свечей. Сидящие у длинного стола люди в древних одеждах замолчали и